- Лида? - встревоженный голос Мельника слился с не менее встревоженным голосом русала снизу. И прыгая с седла вниз, в руки русала, она отозвалась:
- Все хорошо. Просто… Это бывает.
Мужчины Лиде не поверили, но зато оба промолчали.
- Матушка, - поднялся водяной со своего места. - Здравствуй. Спасибо, что пришла на наши посиделки.
- Спасибо, что пригласили, - ясно улыбнулась Лида. - Это доверие, которое я даже и не знаю, как оправдать.
В глазах водяного что-то мелькнуло. Задумчивое, немного растерянное. Но Лиде некогда было об этом думать. Ее увлекали к костру прохладные руки русала Рима.
- Итак! Место это выглядит заброшенным, но сейчас со стороны воды наше заповедное место станет получше, почище. А там глядишь, и лесной хозяин расстарается. Матушка, - хозяин воды перевел на Лиду завораживающий взгляд, и словно два водоворота, вытягивающих душу, взглянули на нее. - Вы так много для нас сделали. Спасибо вам за это.
Лида чуть нахмурилась. Слова прозвучали отчасти в прощальной тональности. То ли извиняется за сделанное, то ли за какое-то намерение. Что-то спросить было нельзя, и Мельник, и Рим строго следили, чтобы не была нарушена чистота ритуала. Безопаснее было промолчать, что девушка и сделала.
Водяной, протянув руки к воде, забулькал. Возможно, это было бы смешно, если бы не ощущение силы, прокатывающееся по нервным окончаниям.
Страх. Сила, которую сейчас будил водяной, Лиду безотчетно пугала. В лицо пахнуло озоном. Словно из ниоткуда на площадке совершения ритуала появилась водная завесь капель. Они медленно танцевали в воздухе, то сливаясь в небольшие группы, то разлетаясь веером прохладных брызг.
Выглянувшая из-за туч луна залила площадь своим светом, и каждая капелька зажглась подобно маленькому светлячку. Капельки кружили хороводами вокруг водяного, вокруг алтаря в центре заповедной поляны и вокруг Лиды.
И в этом прекрасном свете, окутывающем все и вся эфемерной пеленой, поляна засияла. Река вышла из берегов, и вода затопила поляну, смывая с камней потеки гари, грязи и чего-то буро-зеленого. Вода добралась до низких кадок, с засохшими стрелками растений, и по ним пробежала волна. Она не изменились сразу, нет, но было совершенно очевидно, что в растения вернулась жизнь.
Вода добежала до пересохшего источника в центре площади, и там забил хрустальный родник, чудесно звеня на разноцветных камнях. А потом вода отхлынула.
На заповедной поляне стало и почище, и красивее. Сама поляна больше не производила впечатления места, которое покинула сама жизнь. Жизнь сюда вернулась, чтобы больше никогда не покинуть эту заповедную поляну.