Теперь столько еще других радостей и занятий!» (Курсив мой. — Н. Д.)
Мыслимо ли себе представить, чтобы человек, влюбленный в Наташу (даже Анатоль), видел в
жизни «столько еще других радостей и занятий»! С Наташей не может быть скучно; она всякую
минуту живет полной жизнью и вовлекает в эту жизнь всех вокруг. Соня срисовывает узоры — таково
ее постоянное занятие.
Николай не восхищается ею, как Денисов восхищался Наташей; не делит мир на две полови-
ны: где она — там счастье, где ее нет — там уныние и темнота, как делил князь Андрей; Николай не
испытывает к ней даже того зверского чувства, которое возбуждает Наташа в Анатоле; его трогает Со-
нина преданность, ее покорная любовь, но ведь этого все-таки мало, чтобы любить.
Наташа, Николай и Соня вспоминают детство. «Соня не помнила многого из того, что они
помнили, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испыты-
вали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее».
59
Наташа вынесла свечу, стало темно; шепотом Наташа сказала: «Знаешь, я думаю... что когда
этак вспоминаешь, вспоминаешь, все вспоминаешь, до того довспоминаешь ся, что помнишь
то, что было еще прежде, чем я была на свете.
— Это метампсикоза, — сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила».
Хорошо училась и все помнила — а вот же забыла детство, не может разделить поэтического
чувства Наташи и Николая. Как это мало — помнить умом и не уметь воображать, фантазировать, по-
мнить сердцем!
Один-единственный раз Соня что-то выдумала. Объективно — она солгала. Но эта ложь рожде-
на вдохновеньем. На святках, в тот же вечер, когда Наташа и Николай вспоми нали и философство-
вали, поздно ночью девушки решили гадать по зеркалам. Наташа ничего не увидела — и Соня не уви-
дела. Но она вскрикнула, устав смотреть в зеркало, и невольно сказала: «Я... видела его» — а по-
том сама поверила, что видела князя Андрея, и рассказала подробности.
Этот приступ вдохновенья был вызван тем, что произошло в тот же вечер. Пришли ряженые —
молодые Ростовы тоже переоделись. Соня находилась «в несвойственном ей оживленно-энергическом
настроении», и ночь была сказочная, и Николай, со своей способностью поддаваться поэзии музыки
и природы, был взволнован этой ночью и близостью Сони.
Таинственной, сказочной ночью все приехали к соседям. Зашел разговор о том, что в бане га-
дать страшно. Кто-то сказал:
«— Да не пойдете, тут надо храбрость...
— Я пойду, — сказала Соня».
Каждый раз, читая это место, удивляешься: как Соня? Это могла сказать Наташа, не Соня!