И она пошла, а Николай выскочил на крыльцо, встретил ее у амбара, они поцеловались... В
этот вечер Николай увидел совсем новую Соню. «Так вот она какая, а я-то дурак!» — думал он. Но
она не такая. Один только раз в ней проснулась Наташа и сразу спряталась, и больше не показы-
валась. А может, показалась бы и расцвела, если бы Николай больше любил ее, не уезжал так на-
долго? И главное, какой была бы Соня на месте Наташи или княжны Марьи, если бы не
приучила себя всю жизнь смиряться, терпеть, покоряться?
Положение Сони в доме Ростовых — при всей их доброте — незавидное. Она училась вме-
сте с Наташей, ее так же одевали, так же кормили, как родную дочь, но сама Со ня не могла чув-
ствовать себя равной девочкам Ростовым, она оставалась бедной родственницей и всю жизнь чув-
ствовала себя облагодетельствованной.
Именно поэтому она слишком хорошо владеет собой, именно поэтому, узнав о Наташином
увлечении Анатолем, Соня подумала: «Теперь или никогда пришло время доказать, что я помню
благодеяния их семейства...»
И любовь Сони к Николаю могла бы быть иной, более яркой, более страстной, если бы не то
положение в доме, которое заставляло бедную племянницу бояться то Веры, то старой графини. Лю-
бовь ее бескрылая, но, может быть, именно потому, что ей с самого начала подрезали крылья?
Только один раз, на святках, в Соне проснулась смелая и свободная девушка, но больше
никогда Соня не была такой, как в этот вечер, и вернулась к своим узорам, к своему тихому самопо-
жертвованию.
В эпилоге Наташа скажет о ней: «пустоцвет» — ив этом слове будет жестокая правда. С
самого начала, с детства, она не и м е л а п р а в а на ту полноту чувств, которая переполняет На-
ташу. И в конце романа Толстой вернется к тому сравнению, с которым Соня появилась на первых
страницах: «Она дорожила, казалось, не столько людьми, сколько всей семьей. Она, как кошка,
прижилась не к людям, а к дому. Она ухаживала за старой графиней, ласкала и баловала детей,
всегда была готова оказать те мелкие услуги, на которые она была способна; но все это прини-
малось невольно с слишком слабою благодарностию...» (Курсив мой. — Н. Д.)
Жалко Соню. Так сложилось, что жизнь ее и вправду оказалась пустой, но если вдуматься,
разве она виновата в этом?
12. КОМЕТА 1812 ГОДА
Когда Соня перечисляла Наташе людей, для которых ее увлечение Анатолем будет горем, траге-
дией, она назвала Болконского, отца и Николая. Это верно: жених, отец и брат были в опасно-
сти: каждый из них, даже старый граф, если бы от него не скрыли правду о попытке похищения,