вращенный французскими солдатами. Вера княжны Марьи кажется князю Андрею слишком ясной
и простой, все на самом деле сложнее. Но одно он понял под высоким и добрым небом: прежние
стремления к славе, к любви людской суетны и потому ничтожны. Что-то другое должен человек ис-
кать в жизни, но что?
37
II
«Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с
своими существенными интересами здоровья, болезни,
труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии,
музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей шла, как и
всегда, независимо и вне политической близости или враж-
ды с Наполеоном Бонапарте и вне всех возможных преоб-
разований».
1.
ОБЕД В ЧЕСТЬ БАГРАТИОНА
Поражение под Аустерлицем произвело в Москве странное впечатление. Сначала все недоуме-
вали и старались не говорить о войне. «Но через несколько времени... были найдены причины тому
неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты».
Надо сказать, что среди этих причин, найденных московскими «тузами» из Английского клуба,
некоторые были справедливы: действительно, войска плохо снабжались продовольствием; действи-
тельно, молод и неопытен был царь. Но главной причиной поражения московские болтуны объявили
«неспособность» Кутузова и, чтобы подчеркнуть нерасположение к нему, воздавали почести другим
героям войны — в особенности Багратиону.
Война не кончилась, но приостановилась. После победы при Аустерлице Наполеон мог свободно
диктовать свои условия австрийскому императору Францу. Он потребовал, чтобы русские войска ушли
из Австрии, и это было выполнено. Наполеон заключил с Австрией выгодный для себя мир и отправил-
ся в Париж, а русские войска вернулись на родину, и многие офицеры получили отпуск, в том числе Де-
нисов, Ростов и Долохов, уже к Аустерлицу вернувший себе офицерский чин.
И вот они все трое — блестящие победители, как будто не было Аустерлица, — сидят на обеде,
устроенном членами Английского клуба в честь Багратиона.
«— Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению,
меньше хлопотал, чем вы теперь», — сказал Николай Ростов отцу накануне обеда и был прав: Илья Ан-
дреевич сбился с ног. Один только список того, что он заказывает для празднества, производит ошелом-
ляющее впечатление: «Гребешков, гребешков в тортю положи... стерлядей больших... Ах, отцы мои!.. Да
кто же мне цветы привезет?.. Скачи ты, Митенька, в подмосковную... чтобы мне двести горшков тут к
пятнице были... Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган, что ли, позвать?.. Возьми ты