точником сомнений в масонстве — через год или два он совсем отойдет от масонов. Князь Андрей, нао-
борот, вступит в ложу и вернется к деятельности. Как бы недоверчиво он ни слушал друга, «свидание с
Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во вну-
треннем мире его новая жизнь».
Читая об этом свидании, я всегда думаю вот что. Как часто мы боимся оскорбить горе, в которое
погружены наши друзья, боимся причинить им боль напоминанием о том, что жизнь продолжается, и
оставляем близких людей погруженными в отчаяние. А Пьер не побоялся — и оказался прав, это он со-
вершил тот толчок, без которого внутреннее возрождение князя Андрея было бы невозможно.
Может быть, старик Болконский и княжна Марья поняли это, ведь когда князь Андрей привез к
ним Пьера, отец и сестра Андрея были очень ласковы с гостем, а после его отъезда говорили о нем
только хорошее.
В своей «во внешности той же самой», но все-таки новой жизни, начавшейся после этой встречи,
князь Андрей быстро и успешно сделал все то, что не удалось Пьеру. «Одно именье его в триста душ
крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в дру-
гих барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи ро-
дильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте».
Нетрудно объяснить, почему так сложилось: князь Андрей «имел в высшей степени ту недоста-
вавшую Пьеру практическую цепкость, которая... давала движение делу».
Но ведь не только Пьер и князь Андрей стремились облегчить положение своих крестьян; такова
же была задача многих честных и умных помещиков; некоторые из них вошли потом в тайные обще-
ства, другие не вошли, но к реформам стремились. Пример Пьера и князя Андрея показывает, что круп-
ные преобразования не могут быть осуществлены отдельными людьми в отдельных поместьях: у одно-
го есть «практическая цепкость», у другого — нет, как бы ни было сильно его стремление делать добро.
Чтобы на самом деле изменить положение крестьян, нужно было общее для всей страны решение кре-
стьянского вопроса.
Может быть, князь Андрей понял это, когда решился уехать из своего имения в Петербург, войти
в комиссию Сперанского, подготавливающую государственные реформы. Деятельность комиссии Спе-
ранского тоже не удовлетворит его, и будет еще одно разочарование, и много, много еще впереди будет
надежд, огорчений, падений, взлетов — и у князя Андрея, и у Пьера. Но одно они оба сохранят — по-
стоянное стремление искать истину, добро и справедливость.