Я вновь мысленно выругалась, помня, чем для меня обернулась дружба с принцем Мальхиором, но всё равно послушно согласилась:
– Приму за честь.
А что мне ещё оставалось? Уйти в отказ и с неизбежностью наблюдать за тем, как принцесса со злорадным смешком выдает меня Игнатриасу? Вот уж, точно, веселье будет!
– Хорошо, я не выдам тебя, – уже тише согласила женщина. – А ответ на твой вопрос прост: я ведь тоже дочь Порядка, так что сила брата для меня не помеха увидеть сквозь личину.
Надеюсь, Самануэль сегодня вдоволь наикается, иначе весь мой скромный, но емкий запас "ласковых" слов уйдет в Ничто!
В гостиную вошел Игнатриас (у меня сердце в пятки чуть не ушло!), с удивлением взглянул на меня, на Фиирису, и произнес:
– Можешь не стараться проявить на рэса Розариуса впечатление, Ириса, он всё равно не оценит.
Фиириса взглянула на меня с удивление и воскликнула изумлено:
– Так это правда? – при этом в её глазах плясало веселье. – А я и не поверила, увидев в новостях.
Я кивнула головой, мечтая провалиться в Ничто от стыда, а принцесса страдальчески вздохнула и запахнула халат.
– И когда ты понял, что ты отличаешься от других, Розариус? – трагическим тоном спросила Фиириса.
– Как впервые встретил Дайста, так и понял, – сказала я чистую правду.
Принцесса покачала головой, подошла к дивану, присела и попросила:
– Игнат, налей мне чего-нибудь выпить.
Принц налил на троих, мы с минуту посмаковали прекрасное вино, и Игнатриас спросил:
– Так о чём ты хотел со мной поговорить, Розариус?
– О жизни, – со вздохом ответила я, пожимая плечами.
Ну не распинаться перед ними об идеи, которую я придумала заранее? Я обещала принцессе веселье, а не издевательство над собой.
Игнатриас с Фиирисой недоуменно переглянулись и принц удивленно повторил:
– О жизни?
– Я её очень люблю, – с трагическим вздохом призналась я. – А вы?
На этот раз они переглядывались с весельем в глазах, а мне стало поганей некуда.
– Жизнь! Можно её презирать, можно не замечать, но любить?! – явно кого-то процитировала с возвышенностью Фиириса и весело рассмеялась.
– Да уж, это явна не та тема, из-за которой, я думал, вы ко мне могли прийти в столь поздний час, – с кривой усмешкой добавил Игнатриас.
Я молчаливо вытерпела их издевательства, лишь пожала плечами и философски протянула:
– А мне кажется, что о жизни можно говорить в любое время, но раз вы не хотите, то, может, я пойду, поищу другого собеседника?
– Сидеть!
Я послушно плюхнулась назад.
– А теперь, давайте, поговорим откровенно: зачем вы пришли, Розариус?