Сначала все шло неплохо.
Хор начинается a capella — без аккомпанемента. То есть пилигримы поначалу бредут без сопровождения оркестра, и хористам удалось чрезвычайно органично изобразить доступными им вокальными средствами банду поддатых немецких раздолбаев XIII века.
Дальнейшего развития событий не ожидал никто. Первыми на каком-то там восемьдесят пятом такте попытались вступить вторые скрипки. Они уверенно вступили, затем значительно менее уверенно прошкрябали пару нот и сдались. Этот номер с тем же результатом повторили и другие группы, потому что у Вагнера по мере нарастания пафоса прибавляются новые и новые инструменты. Подошло вступление тромбонов. «Ну, — думаю, — сейчас они вступят и оправдают название хора». Но они сделали правильные выводы из происходящего и решили не ввязываться в процесс с непредсказуемым результатом. Да и маэстро принял единственно правильное решение и загасил оркестр на корню.
Дело в том, что сработал классический эффект а сареll’ного хора — «чем менее профессионален хор, тем быстрее без поддержки оркестра он сползает интонационно вниз». Так что, когда вступили вторые скрипки, хор пел уже в другой тональности, и можно было только руководствоваться принципом «не навреди».
Пилигримы допели свой хор, опустившись за оставшееся время еще на полтора тона, и затихли в некотором недоумении.
Первый гобоист боролся до последнего. По окончании номера он смог только озадаченно вымолвить: «Надо же, ни одна нота не подошла».
Записки музыканта-неврастеника в конце сезона
Я обращаюсь в первую очередь к тем, кто сидит в театре по ту сторону барьера, с которой хорошо видна сцена с одной стороны и буфет — с другой. К тем, для кого скоропостижная смерть Графини из «Пиковой дамы» так же неожиданна, как и для Германа, а превращение прекрасных лебедей обратно в тупых кур в «Лебедином озере» является сюрпризом, приводящим в состояние катарсиса.
Пуччини писал, что он как музыкальный драматург должен влюбить зрителя в свою героиню и только затем ее грохнуть, и тогда публика будет рыдать, и все будут довольны, как после индийского фильма. Так оно и есть. Правильно писал.
Но вы же знаете, что вчерашняя хохма — сегодня уже не хохма. И когда на твоих глазах и с твоим же участием в 578-й раз Ленский падает мордой вниз на заснеженные просторы сцены — это уже не смешно. А поскольку опера «Евгений Онегин» представляет собой тот редкий случай, когда со смертью героя опера не заканчивается, становится просто тошно, тем более что я прекрасно знаю, что и сегодня все закончится ничем. По крайней мере для Онегина. И не только сегодня, а также и присно, и, по всей видимости, во веки веков.