То есть сначала многочисленный административный аппарат до 1917 г. провалил свою управленческую задачу и вверг Россию в смуту, а затем провалил и политику своего внедрения в Россию. Обратно «дураков» никто не ждал и видеть особо не хотел.
В этом контексте советская эпоха и её власть выглядят всё-таки более прилично, чем и до неё и после, начиная с конца ХХ века. Советская власть и её элиты продавливали культурный статус регионов сверху. Поэтому «перестройка-переворот» прошла бескровно, слишком высока была культура народа во всей России. Но уже сегодня, всего лишь после 20-30 лет перестройки в России, начинают преобладать маргиналы, так как власть перестала культивировать культуру и нести её в массы. Власть ушла за высокие «Рублёвские заборы», бросив в массы кость в виде: Сочи, Сколково, туризма; каждому народу «кусок» краеведения и прочих не очень понятных «культурных» ценностей. Собственно, и при самодержавии всё было аналогично. С одной стороны дворцы с другой «потёмкинские деревни».
Если хорошо вдуматься в поговорку «со свиным рылом в калашный ряд не лезут», то становится понятно, что политика внедрения может проходить по трём вариантам:
Во-первых, к «свиньям» можно придвинуть калашные ряды под лозунгом воспитания «грамотного потребителя», отодвигая от «свиней» при этом образование, культуру и здравоохранение, что мы наблюдаем сегодня в виде строительства супермаркетов. Это вроде как путь капитализма.
Во-вторых, из самих «калашников» для равенства сделать «свиней», раскулачив их, как говорится «к чертям собачим». В этом пути обвиняют коммунистов.
Правильный путь – перестать делить людей.
Д.Н. Замятин объясняет это так: «Чем дальше, тем больше: это видно уже невооружённым глазом. В таком случае даже не национальные идентичности важны, хотя это и пытаются показать, но важны способы мобилизации, связанные с идеологией, которая не работает в силу того, что до сих пор российские элиты занимаются простой переработкой наиболее понятных западных дискурсов. Иначе говоря, нет автохонных дискурсов, которые бы были, с одной стороны, понятны элите, а с другой стороны, могли бы чётко транслироваться на те российские сообщества, которые сейчас существуют и во многом расходятся.
Основная проблема состоит в разрыве единого дискурсивного пространства и пространства образов. Образа единой российской цивилизации сейчас не существует. Следовательно, есть угроза её жизнеспособности».
Жизнеспособность – это очень важное слово для деятельности общественной организации. Вроде бы и в России общественники это понимают, но им всё время не хватает терпения, трудолюбия и главное понимания в своей стране. Зато на чужбине они творят чудеса.