– Попался, сукин сын.
– Вы тоже попались, – сквозь зубы прорычал тысяцкий.
И действительно, к избе Угоняя стал стекаться народ, продирая глаза с похмелья. Вскоре их уже стало больше, чем крестителей. Иные были безоружны, другие были вооружены. Кто-то побежал будить Чурилу, тот поднял на ноги всех, кого мог, отправил человека и к своему опальному сыну – Потамию Хромому. Когда старшина со своей братчиной подошёл на место, здесь уже началась лютая сеча. Ополченцы пытались освободить своего тысяцкого, ростовцы приняли круговую оборону, закрылись щитами.
– Именем князя Владимира, расступитесь! – кричал Путята. Рядом с ним с луком в руке стоял Садко и пускал во врагов свои стрелы.
– Садко! – злобно прокричал Чурила, – береги шкуру, я лично её с тебя сниму!
– О, голова, береги голову, – вымолвил в ответ Садко и пустил стрелу. Однако голова успел закрыться щитом, а потом исчез в гуще других своих витязей, которые всё пребывали и пребывали. Их уже было в пять раз больше, чем воинов Путяты. Местные сражались в основном без доспехов и потому значительно уступали гостям. И всё же Путяте приходилось несладко. Ополченцы Угоняя сражались во всём оружии.
– Чёрт бы вас побрал, собаки! – прокричал ростовчанин, – именем своего князя, остановитесь, или я прирежу вашего тысяцкого.
– Режь, мы его не выбирали, – говорил ему в ответ Чурила. Повернув голову, он увидел своего хромого сына, вместе с которым шёл и Хома Горбатый, и почти взрослые братья Сбродовичи. Потамий с дубиной в руке отважно ринулся в схватку и мощным ударом сразу трёх врагов повалил на землю. Но на их место стали ещё пятеро, выставив перед собой копья, слово ощетинившийся ёж иглы. Потамий поднял над собой дубину, готовясь нанести удар, но тут страшная боль охватила его руку, и дубина упала на землю. В руке у старшины торчала стрела, пущенная, очевидно, Садком. Меткий стрелок угодил прямо в кисть, так как выше была кольчуга, доставшаяся Хромому ещё от Василия Буслаева. Увидев это, ростовцы ринулись в атаку, но чей-то щит закрыл Потамия от удара. Повернувшись, он увидел отца Чурилу. Хома Горбатый в это время совершал какое-то подобие танца, уворачиваясь с дубиной в руках от множества копий, стремящихся поразить его. Он был похож на сгорбившуюся кошку, играющую лапками с мышью. В конце концов, Хома бросил на землю свою дубину и поймал копьё одного своего врага. Оба стали щит к щиту, глядя друг другу в глаза: кто кого пересилит. Горбун оказался сильнее, и бывалый воин стал уступать. В какой-то момент Хома отпустил копьё, но лишь для того, чтобы сразу достать кинжал и возить его в шею упавшему от инерции врагу. С воином Путяты было покончено, но, увидев его смерть, другие воины освирепели и ринулись в атаку. Потамий к этому времени уже успел достать из руки стрелу и, вопреки привычке поднять дубину левой рукой. Теперь он пригинался и смотрел в оба, чтобы не попасть под обстрел Садка. Стрелок в свою очередь выискивал Чурилу, чтобы покончить вместе с ним и через это, наконец-то, покончить и со страхом суда, преследующим его долгое время. Его отец и братья пали в битве, и теперь только один человек мог привести его на суд – сам старшина.