Он ни с кем не заговаривал – разве что просил бензин на двадцать долларов или заказывал гамбургер. Он стал осторожен, подозрителен к незнакомцам и молчалив. Улыбку он потерял в каком-то сугробе на северной равнине. Теперь он смеялся только от злости.
Он слишком долго пробыл в Монтане. Он это понимал. Застрял в самоубийственной мрачности пригородного мотеля. Виновата была погода и сломавшаяся машина. После случая у дома сенатора, после откровения, он еще шесть недель проторчал в Дербишире, в ловушке буранов, громыхавших по равнине товарными поездами. Солнце показывалось лишь на несколько часов в день, и все под ним выглядело застывшим, стерильным. В дневном свете все окрашивалось в голубой цвет. Даже его кожа стала мертвенной и мятой, словно и он превратился в зомби в городе живых мертвецов.
То, что показалось ясным в тот день у дома сенатора, стало смутным в заплесневелом гробу его комнаты. Белизна окружила его, но все, к чему он прикасался, делалось серым. Он поймал себя на том, что спит по многу часов, целыми днями. В мыслях темнело. Его словно относило от Мига Прозрения, как человека, подлетевшего слишком близко к солнцу. Энергия, внезапно и необъяснимо наполнившая в тот день его жилы сразу после встречи с сенатором, превратилась в талую жижу. Он забыл, когда в последний раз слышал женский смех. Мышцы стали свинцовыми. Он больше не считал себя достойным любви. Ему хотелось одного – спать. Под включенный телевизор он познакомился с маслянистым вкусом пистолетного ствола во рту. Смерть в такие минуты представлялась желанной. Он не мог понять, как пал так низко. Кто он – Картер Аллен Кэш? Зверь в норе? Голлум в пещере?
По телевизору он смотрел, как поднимается на трибуну сенатор Сигрэм. Слушал его интервью с Лено, с Леттерманом, с Конаном. Видел его улыбку. Они были так близки – он и сенатор: не надо слов, улыбка, дружеский взмах руки? – а теперь между ними пропасть. Между ними распластался раненый народ со своими нуждами. Они были так близки. Он видел себя в ярком солнечном свете – частью чего-то большего, любящим созданием, связанным с другим любящим? – но вот он здесь, один. Он чувствовал себя брошенным. Это было не внове. Он был таким и раньше – ненужным мальчиком, которого не взяли с собой. Это сознание – холод, приходящий, когда тепло близости теряется в одиночестве? – обратило его в тусклой придорожной гробнице сперва против себя, а потом против мира.
Кто ОН такой, чтобы говорить, что этот мальчик не стоит любви? Чтобы отвергнуть его? Мальчик докажет, чего он стоит. Он покажет миру, что он не пустое место, не мусор на выброс. Это чувство яркой горячей вспышкой вышвырнуло его из постели. Он отдернул шторы и силой вырвал себя из ступора. Он снова начал принимать душ, делать зарядку, правильно питаться. У него была миссия, смысл жизни. Он затерялся в этой глуши, чтобы найти себя, отыскать свою цель – и вот она.