Он повернулся ко мне. Левый глаз наполовину закрылся. Под носом засохла кровь.
– А если это я? – спросил он. – Будешь драться?
Я слышал слова, но мой мозг их не распознавал.
«А если это я». С тем же успехом он мог спросить: «А если солнце состоит изо льда?» Или: «А если дождь падает вверх, а не вниз?» Разве такое возможно? Разве возможен мир, в котором мой сын способен на убийство?
Нет. Я понял, это проверка. Он проверяет безусловность моей любви, ищет доказательств, что я в любом случае его отец, что не отступлю и не брошу. Когда-то мы были близки, потом разошлись, и он проверяет, в самом ли деле я остался отцом.
– Да, – сказал я, – конечно. Ты мой сын.
Он обдумал эти слова. Я видел по лицу: он не знает, верить ли. Потом снова положил голову на подушку и закрыл глаза. Повторил:
– Я устал.
Я хотел взять его за руку, но он ее отдернул.
– Прости, – сказал я.
Он молчал. Я потянулся к его щеке. Повторил:
– Прости.
Дверь открылась. За ней стоял Толан с двумя агентами. Их лица сказали все. Время вышло. «Драться, – подумалось мне. – Вцепиться в сына и отказаться уходить. Дайте мне занять его место! Я отбуду срок, это я виноват».
Я взглянул на Дэнни. Он открыл глаза и смотрел на агентов в костюмах, с кобурами на ремнях. Потом перевел взгляд на меня и пожал плечами:
– Слишком поздно.
Я встретился с Эллен в столовой в Малибу. По телефону она просила не приезжать домой. Сказала, что операторы расположились перед крыльцом. Она решила выйти задним ходом, перелезть через соседский забор и выбраться по оврагу. Было восемь утра. Я сидел за столиком в глубине зала и смотрел, как качаются на волнах серферы. Из головы не шло лицо Дэнни. На столике передо мной лежали сегодняшние газеты. «Нью-Йорк таймс» отдала событию большую часть первой полосы. Огромный заголовок кричал: СИГРЭМ УБИТ. СТРЕЛОК РАНЕН, ЗАДЕРЖАН.
Я просмотрел статью: искал нестыковки, расхождения в подробностях. Записал имена свидетелей. Джейн Чепмен восемнадцати лет рассказала, что стояла за спиной мужчины в белой рубашке, который сделал три выстрела по сцене, развернулся и побежал. Лица она не видела. Оскар Делрой двадцати двух лет рассказал, что слышал выстрелы и видел, как мужчина в белой рубашке проталкивался сквозь толпу в его сторону. Других студентов и преподавателей на момент сдачи номера в печать еще опрашивали федеральные агенты. Я полагал, что завтра появятся новые факты. И новые фотографии.
На восьмой странице нашел схему Ройс-холла. На ней было отмечено место на сцене, где стоял Сигрэм, и место, где зрители видели Дэнни. Как он пронес в зал пистолет? Это оставалось вопросом. Все должны были пройти рамки металлодетектора. После Феникса меры по охране политиков резко усилили. Больше агентов, дальше от зрителей, никаких выступлений под открытым небом. И все равно оказалось мало.