— Можно и так сказать. Мы познакомились в годы войны, так что нас многое связывает. Я был его телохранителем. Об этом трудно вспоминать.
— Послушай, Таринор. — Гном отставил в сторону кружку. — Мне почти полторы сотни лет. Думаешь, всё это время я жил припеваючи? Да если б надо мной довлело всё моё прошлое, то, уж на что гномы крепки, а я б давно сломался. Знаю я таких. Даже из наших молодых. Это всё просто нужно пережить и отпустить. Память — она, знаешь, как колодец. А воспоминания в нём, что ведро с камнями. Ты живёшь, они множатся, некоторые из них тяжелы и темны. И если всё время держаться за них, рано или поздно тебя утянет в этот самый колодец. Да, я не мастер метафор, в академиях не учился, но суть, думаю, донёс.
— Мне приходилось многое терять, Дунгар. Семью, любимых, собственный дом. Скажи, гномы воюют меж собой?
— Ну, если только давным-давно, да и то, наверное, там больше с эльфами было… В общем, нет, не воюют. Гном гному как брат. Если и приходится по морде дать, так только в назидание. Нынче, конечно, не все так думают, но чтобы прямо воевать, такого нет.
— В том-то и дело. А людям лишь повод дай. За землю, за веру, за деньги, за власть. Наверное, нет того, что человек не мог бы счесть поводом для войны. Тогда, десяток лет назад, я был молод. Мечтал о славе, приключениях, как многие мальчишки, наверное. Потому и пошёл на войну. Сейчас вспоминаю и смешно становится, каким болваном был. Там меня Эдвальд и приметил. Он тогда ещё был младшим братом лорда Орвена Одеринга. И вот, в первый же год войны Орвена убивают прямо перед битвой в собственной постели. Эдвальд становится наследником и нанимает меня в телохранители. От года к году его паранойя лишь росла. Мне приходилось буквально караулить его сон, пока у его полевого шатра и так находился отряд солдат. Но главное — об этом не написано ни в одной хронике, не говорят в народе — во время штурма Энгатара Эдвальд ворвался в Чёрный Замок не в одиночку.
— Не может быть! Неужто там был ты? — Гном усмехнулся.
— Верно. Мы были вдвоём. Он приказал не отходить ни на шаг, хотя Вельмор Скайн сам открыл нам ворота замка. «Добро пожаловать в Чёрный замок, Ваше величество» сказал он тогда. Это был первый раз, когда к Эдвальду обратились таким образом. Дальнейшая история гласит, что Одеринг показался на балконе с отрубленной головой Альберта Эркенвальда в руках и война окончилась. Но никто не знает, что произошло в покоях короля.
— Никто, кроме тебя, верно? — Гном приподнял бровь.
— Дверь была не заперта. Альберт уже понимал, что для него всё кончено. Он просто сидел на кровати, когда мы вошли. До того, на переговорах, я видел его. Худощавый такой, с уставшим взглядом. Так вот, когда мы попали в замок, а это было через неделю после переговоров, он, казалось, иссох ещё больше. Глаза впали, лицо серое. Если б я не видел его раньше, ни за что бы не поверил, что передо мной король и имперский наместник, брат ригенского императора. Я предложил Эдвальду взять его в плен, чтобы выдать империи взамен на вывод войск из Энгаты и освобождение пленных. Тогда имперцы держали в осаде Мейеран, а ещё у них был племянник Эдвальда, которого они угрожали казнить. Жизнь брата императора — достаточная цена для окончания войны, так я сказал Эдвальду в тот момент.