Что же касается главного героя легенды Кагановича, то о нем правильно пишет Р.Медведев: “Он в начале 1953 года молчал и со страхом ждал развития событий” (“Они окружали Сталина”, с.119).
А.Авторханов утверждает, что Сталин на ХIХ съезде будто бы потерпел поражение, поскольку он не смог дать отвод при выборах в Президиум Молотову, Ворошилову, Кагановичу и Микояну и даже был отстранен с должности Генерального секретаря. Последнее – абсолютный домысел, что же касается очередных БЖ (будущих жертв), то после ХIХ съезда реальная угроза нависла над Молотовым и Микояном. Именно на них обрушился Сталин с резкими обвинениями в нестойкости, нетвердости трусости и капитулянтстве. К.Симонов, избранный тогда кандидатом в члены ЦК, уверяет, что не понимал, почему Сталин не желал, чтобы Молотов после него, случись что-то с ним, остался первой фигурой в государстве и партии (“Глазами человека моего поколения”, с.244), К.Симонов, скорее всего, прикидывается наивным. Он не мог не знать, что положение Молотова пошатнулось уже после ареста Жемчужиной. А в 1952 году Сталин просто запретил приглашать к себе Молотова, и в кругах ЦК стали смотреть на Молотова как на обреченного человека (Р.Медведев. “Они окружали Сталина”, с.51-52).
Что же касается “отстранения Сталина”, о котором пишет Авторханов, то вот как было на самом деле. Сталин, как рассказывает К.Симонов, действительно, попросил освободить его по старости от должности Генерального секретаря. И тогда “на лице Маленкова, – пишет Симонов, – я увидел ужасное выражение – не то, чтоб испуга, нет, не испуга, – а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других… осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина… Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в этой просьбе”. Маленков “понял сразу, что Сталин вовсе не собирался отказываться от поста Генерального секретаря, что это проба, прощупывание отношения пленума к поставленному им вопросу”. “Когда зал загудел и закричал, что Сталин должен остаться на посту Генерального секретаря… лицо Маленкова, я хорошо помню это, было лицом человека, которого только что миновала прямая, реальная смертельная опасность, потому что именно он… в случае другого решения вопроса был естественной кандидатурой на… пост товарища Сталина, который тот якобы хотел оставить из-за старости и усталости. И почувствуй Сталин, что… есть сторонники того, чтобы удовлетворить его просьбу, думаю, первый, кто ответил бы за это головой, был бы Маленков” (К.Симонов, цит. соч. с.244-246).