— Политика меня не интересует, господин обер-лейтенант. Я знаком со многими немецкими офицерами, спросите кого-нибудь из своих сослуживцев, которые уже давно здесь находятся. Писарский может пригодиться. Иногда необходимо послать посылочку домой в Германию… — Торгаш говорил на плохом немецком языке, мешая немецкие слова с польскими.
— Пан Писарский предлагает мне торговую сделку? Да вы просто спекулянт!
— Господин обер-лейтенант сразу с упреком… Я ничего вам не предлагаю, только — услуга за услугу. Господин обер-лейтенант не должен сердиться. Я не спекулянт, а неплохой посредник. Писарский все может сделать, что ему прикажут. Прошу вас спросить хотя бы полковника Гофберга. Вы, наверное, знаете его?
— Что вы сказали? — быстро произнес Клос. То, что он услышал, озадачило его. Неужели он ошибся в расчетах? Клос решил наступать на Писарского. — Так, может, вы и инструкции имеете для меня?
— Инструкции? — удивился Писарский. — Не понимаю. — Торгаш начал пятиться к двери. — Это какое-то недоразумение. До свидания, господин обер-лейтенант. Прошу извинить… — Он в испуге выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Клос не выдержал и рассмеялся. Подойдя к окну, он увидел, как Писарский перебежал двор усадьбы и скрылся в какой-то хозяйственной пристройке.
Разведчик решил проникнуть в контору старика Пшетоцкого чуть позже, а сейчас проверить, куда так поспешно скрылся человек, который охотно покупает и продает все, что попадает ему под руку. «И так же охотно продаст любого», — подумал разведчик, подходя к двери пристройки, за которой только что скрылся Писарский.
Больше всего удивила Клоса огромная куча хвороста снаружи, перед дверью. Он обошел ее и, поднявшись на цыпочки, заглянул в окно. Внутри никого не было видно. Но, внимательнее присмотревшись, можно было заметить ступеньки ведущей в подвал лестницы. С обратной стороны пристройки он увидел небольшое подвальное окошко. Клос наклонился и сразу же заметил Писарского, который оживленно рассказывал что-то мужчине в грязном фартуке. Под потолком на крюке была подвешена огромная свиная туша, которую этот мужчина, видимо, обрабатывал.
Эдвард сообщил ротмистру, какая фамилия неоднократно повторялась на листке бумаги, оброненном обер-лейтенантом Клосом.
— Ты не ошибся? — усомнился ротмистр.
— Нет. Я своими глазами прочитал: «Латошек», пан ротмистр. Больше всего, — сказал Эдуард, — меня беспокоит вот что… Помните, когда вошел Писарский, я сказал о нем, что он «король контрабандистов», а потом он сам начал говорить о памятнике неизвестному контрабандисту. Помните? Иоланта даже не среагировала на это.