– Ты хотел убить меня, пронзив для этого пространство-время, но вместо этого ты убиваешь себя с усилиями, достойными действительно лучшего применения! – с этими словами Ленин встал и ушёл в стену.
Эрнст сидело некоторое время за столом, после чего обернулся на входную дверь. Там стояла Кристина с немым выражением ужаса на лице.
– Что с тобой, Крис?
– Ты с кем сейчас разговаривал? С кем? – истерично закричала она. – У тебя что, началась уже белая горячка? – вдруг она замолчала и принялась навзрыд плакать.
Эрнст подошёл к ней и принялся её утешать как мог.
– Просто у меня накопилось много проблем, и я решил выпить, снять стресс, – говорил он тихо поглаживая её по плечам.
– Что тебе мешает жить, как все? Что ты вечно воротишь от всех нас нос? Не в этом ли твои проблемы? В твоём высокомерии к окружающим?
В эту минуту в коляске навзрыд заплакал маленький Саша и Эрнст принялся успокаивать сына, как мог, пьяно сюсюкаясь с ним. Кристина видела всё это со стороны, и сцена вызвала у неё омерзение. Она молча вытерла слёзы и унесла сына в свою кроватку в спальне. Эрнст посмотрел за окно – уже стемнело. Он вспомнил, что должен был ещё проверить тетради своих учеников, но вместо этого устало махнул на это рукой и решил, что это дело может и подождать. Он поставил на печь разогревать чайник и сел за стол ждать свистка. Вскоре к нему вышла Кристина. Вместе они сели пить чай. Эрнст начинал медленно трезветь.
– Возможно, ты и права, и проблема лежит в моём высокомерии, – но что я могу с этим поделать? – сказал Эрнст.
– Изменить себя и быть терпимее к людям! – выпалила Кристина, снова злясь на него. – Меня уже все спрашивают: что это с ним? «Он какой-то странный», говорят мне знакомые, и я вынуждена объяснять, что ты пережил душевную травму и скоро тебе будет хорошо. Причина не в людях, окружающих тебя, причина в тебе самом!
Эрнст ничего не говоря пил чай. Итак, значит за его спиной уже шушукаются, что он пережил душевную травму. Скоро они станут над ним откровенно издеваться и это, конечно же, узнают дети – его ученики. Он прослывёт в этой деревне просто ненормальным.
«Хотя это действительно так и есть, если за критерий нормальности принимать эти „желудки“», – подумал Эрнст, – «вождь как всегда и тут оказался прав».
«Но пока надо просто завязать с пьянством», – подытожил Эрнст, – «и посмотреть, как жизнь пойдёт дальше…»
Эрнст работал в школе старательно дальше, пока не произошло одно событие. Как-то утром, войдя в класс, он увидел на доске надпись: «Лебедев – душевнобольной».
Он поставил весь класс на ноги и принялся выяснять, кто это написал. Оказалось, это был один из его учеников, не отличавшийся покладистым нравом. И как выяснил Эрнст позже, он приходился далёким родственником Озеровым. Теперь Эрнст понимал, откуда ноги растут. Виталик в отместку ему распустил среди своей родни слухи, что он был в психиатрической лечебнице.