«Как знать, может небо и услышит мой тихий голос?» – подумала она и, подойдя к мужу сзади, села рядом с ним на пол. Втроём они провозились ещё некоторое время, потом Эрнст вдруг произнёс:
– Кристина сегодня для меня праздничный день, и я хочу, чтобы мы все вместе поужинали.
Кристина немного удивлённо подняла брови и спросила, что же сегодня праздничного, ведь были обычные будни.
– Моя душа требует праздника и если я говорю об этом, то значит так оно и есть! – немного раздражённо сказал Эрнст в ответ, хотя и знал, что все его просьбы, не совпадающие с реальностью жена принимала как прихоти сумасшедшего.
Они в последнее время всё дальше и дальше отдалялись друг от друга внутренне, и Эрнст очень страдал от этого. Назвать причину своей радости Эрнст не мог, он не хотел больше посвящать Кристину в свои дела – родственники Озерова хорошо поработали над этим. И теперь даже Крис видела в нём прежде всего больного человека. Но как говаривал его Ленин: это удел всех гениев – быть непонятыми толпой. Не избежал этой печальной участи и Эрнст.
Близился вечер и в кухне Лебедевых был накрыт пышный стол. Кристина проявила всё своё мастерство домохозяйки и даже испекла свой торт, этому её научила когда-то мама. Все трое они сели, и Эрнст принялся разливать самогон по стопкам – себе и жене. Сегодня он хотел отдохнуть по полной, возможно в последний раз. Хотя Кристина и не понимала причины сегодняшнего гуляния, но раз муж говорил – значит в его душе произошло действительно какое-то светлое событие. В этот вечер он был с ней сама нежность.
«Странно он ведёт себя со мной, как будто видит в последний раз!» – ударила в хмельную голову Кристины острая мысль. После этого она подняла глаза на Эрнста и встревоженным изломом бровей, немного страдальчески спросила:
– Что ты задумал, Эрнст?
Но он только нежно обнял её за плечи и прошептал на самое ухо:
– Не волнуйся, теперь всё будет хорошо.
После этих слов он встал и унёс сына в кроватку. Время было позднее и малышу пора было спать. Уже в спальне, стоя над кроваткой сына он вдруг наклонился и поцеловал малыша в его огромный, как у всех младенцев, лоб. Скупая слезинка скатилась по его щеке, и он вдруг резко понял, что никогда больше не увидит сына. Но перед ним лежал его путь, пройти который он обязан был до конца. Решительно он вернулся на кухню и налил себе ещё. Мрачная морщина прорезала его лоб, и это не осталось незамеченным его женой.
– Эрнст, скажи, что ты затеял? – снова спросила она его настойчиво. Но Эрнст только махнул рукой и быстро опрокинул очередную рюмку в рот.