– Я действовал в интересах пролетариата и он, этот монстр, никогда не терпел всего, что бы поднималось над его убогим уровнем мировосприятия! Мужик не терпит гениев и прочих ярких личностей! Вонючий мужик только верит в бога и в свою мерзкую долю быть никем! Но я дал ему шанс встать всем! Ты помнишь наш знаменитый гимн – «кто был никем, тот станет всем»?
– А что же с остальными действительно достойными людьми – дворянами, крепкими предпринимателями-хозяйственниками и всем, кто был с ними? Они что, не достойны были лучшей доли, чем та, которую уготовал им ты – стать никем? Они все погибли в лагерях и далёкой иммиграции.
– Быдлу, то есть мужикам, нужна была жертва и кто как не вчерашние угнетатели подходили на её роль лучше?
– Теперь ты видишь результаты своих опытов по культивированию этого быдла – мы вырождаемся! Пройдёт ещё пятьдесят лет и русского народа просто не будет на Земле! Ты убил всех нас! Жизнь доказала банальную истину, что из бесплодного быдла, ради которых ты затевал свой мятеж, никогда не произрастёт сочного плода! Ты лишил мой народ той его части, которая отвечала за его развитие, за его плодотворность, за его волю к жизни. Без этой соли земли, которая была под корень уничтожена в семнадцатом году, русский народ мёртв и это только вопрос времени когда он вымрет физически! А теперь уходи, я устал! – произнёс Эрнст и отвернулся к стене.
– Напоследок я скажу тебе, что мои потомки действительно оказались полными убожествами и не поняли какие возможности таила в себе мировая революция!
– И какие – вернуть всех в каменный век? Нет, другие народы оказались умнее и не стали уничтожать сами себя, как это сделали русские дураки. Возможно именно поэтому мы и были всегда обречены – мы народ дураков, которые всегда верят в чудо и какие-то тухлые идеалы вместо того, чтобы просто работать и любить жизнь. О боже, как это действительно просто – жить и любить жизнь!
Произнеся эту фразу, Эрнст отвернулся от стены обратно, чтобы посмотреть на Ленина, но его уже не было, он исчез.
«Странно!» – подумал Эрнст и нахмурился, – «я не слышал, чтобы лязгнула дверь при его выходе! Действительно очень странно!» – Лебедев снова отвернулся к стене и попытался уснуть.
Эрнст уже было глубоко уснул, как дверь камеры с лязгом открылась и голос конвойного произнёс:
– Подследственный Лебедев! На выход! Свидание!
Эрнст поднялся со своей шконки, почёсываясь от укусов клопов, и посмотрел на конвойного.
– Пошевеливайся! – грубо повторил тот и ждал, пока заключённый выйдет из камеры.
– Лицом к стене! – и дверь с лязгом захлопнулась. Загремели ключи в руках конвойного.