- Что?
Худой смотрел только на Нюра.
- Простите, - он прочистил горло. – Тот самый Нюр?
Карлик широко улыбнулся.
- Именно, коллега! Нюр, сын Бавура, сына Фундина.
Худой сглотнул и тоже назвался:
- Морей Моревич.
- Рад знакомству, - ответил Нюр церемонно и склонил голову буквально на сантиметр.
- Взаимно! – ответил худой как-то заторможено.
Это оказалось последней каплей.
- Что здесь происходит? – повысила голос лиса.
- Это же Нюр! – в голосе худого слышалось благоговение.
- И? – раздраженно спросила она.
Морей Моревич посмотрел на нее, как на дуру.
- Тот самый Нюр.
Похоже, до нее наконец дошло.
- О-о-о, - протянула она, хлопая рыжими ресницами. – Тот самый?!
- Именно! – вмешался карлик, которому явно надоело наблюдать этот цирк. – И на этом разрешите откланяться. Надеюсь, вы примете... хм, правильное решение, коллеги!
Он спрыгнул со стула, церемонно предложил мне руку.
Я на негнущихся ногах вышла из кабинета...
Нюр чуть не волоком вытащил меня на улицу, приговаривая:
- Тебе надо на воздух, девочка. Сразу станет легче.
И правда – стало.
- О чем они говорили? – спросила я, немного придя в себя. – Ты их знаешь?
Он поморщился и перебрался в тень. Яркий солнечный свет он не любил, хотя вытерпеть мог.
- Скорее они меня, - Нюр присел на бортик фонтана. – Я многих знаю, и еще больше народа знает меня. Так легче работать.
Я только плечами пожала.
- И что теперь?
- Теперь? – он прищурился. – Считай, что вопрос улажен. Только квитанцию все равно надо бы найти. На всякий случай.
- Конечно, - я закивала. – Сейчас схожу на почту, узнаю.
- Так и сделаем! – он потер руки. – А я пока кое-чем займусь...
***
Возле запертого центрального отделения «Голубики» (вообще-то «Голубь и ко», но название быстро переиначили) собралась толпа.
Так себе толпа, довольно жиденькая, но настроенная решительно.
- Безобразие! – возмущалась грузная тетенька, вытирая лицо мятым платком. День выдался жаркий. – Нас же налоговая оштрафует, что отчеты не сдали! Потеряли они их, сволочи!
- А я билеты сыну отправила, - вторила ей худощавая дама с ярко-голубыми волосами. Эдакая постаревшая Мальвина. – Разумеется, теперь они пропали!
- Куда? – заинтересовалась грузная, одергивая мешковатое платье. – В смысле, куда билеты? В отпуск?
- Простите? – голубоволосая приподняла синие брови. – Ох, нет! В консерваторию, на концерт.
Тетенька скривилась, словно разжевала лимон.
Но лекцию толкать не стала. Вместо этого толкнула речь, которая заканчивалась словами: