Ахмад Расулов терялся в размышлениях и готов был к любому повороту событий, лишь бы они не слишком поздно заявили о себе.
И они заявили как раз вовремя.
Ахмад разделывал во дворе сухой валежник на дрова, когда увидел вышедших из чащобы троих мужчин. Они негромко переговаривались и шли по направлению к нему. Ахмад выпрямился и стоял, сжимая топор в руках.
Мужчины были в самой зрелой поре, годам к сорока, не больше. Здоровенные, кряжистые, бородатые. Двое светлые, больше в рыжину, третий потемнее. Одеты добротно, в меховые куртки, штаны из толстой грубой материи, на ногах крепкие сапоги. Хотя было еще не холодно, но шапки покрывали головы. За плечами ружья, на спинах плотно набитые рюкзаки, на поясах большие охотничьи ножи.
Тот, что потемнее бородой, держался уверенно и шел чуть впереди, видимо был старший.
— Бог в помощь, хозяин, — грубоватым звучным голосом поприветствовал он Ахмада. Остальные двое склонили головы в легком поклоне.
— Здравствуйте, — отозвался Ахмад. Он не знал, чего ожидать от незнакомцев и держался настороженно. Это были первые люди, которых он встретил после побега из лагеря. По-видимому, это и были промысловики, о которых он столько думал, и которые появились неожиданно.
Незнакомцы обошли его, точно он был древесным стволом, осмотрели избу, зашли внутрь, потом вышли, оглядели крыльцо и поленницу, похлопали ладонью по будке отхожего места. Не обошли вниманием и починенный сруб колодца. Снова подошли к Ахмаду.
— Руки у тебя к месту приставлены, — похвалил старший. — Мы все тут собирались порядок навести, да все недосуг. А ты, гляди-кось, какую красоту навел.
От такой похвалы на душе полегчало. Начало не предвещало ничего плохого.
Особенно понравилась промысловикам скамейка, которую Ахмад сколотил под окном, и сидел на ней по вечерам, глядя, как сумерки медленно перетекают в ночь.
— Сядем, — предложил старший, хлопнув ладонью по плоской доске скамейки.
Сел сам, рядом пристроились его спутники, Ахмад опустился на край скамейки.
— Из мастеровых будешь? — спросил старший.
Ахмад кивнул.
— Плотник.
— Умельца сразу видно, — согласился старший промысловик. Его спутники сидели молча, без очевидного интереса разглядывая истаравшанца.
— Имя-то как?
— Ахмад.
— Ахмад? Вишь ты… — удивился старший. — Из какого же народа будешь?
Ахмад пояснил.
— Таджик я. Из Средней Азии. Слышали о такой?
— Вроде слыхали, — отозвался старший. — Мы в нашей тайге не шибко грамотные. У нас свои науки. Как оказался в нашем-то зимовье?
Ахмад молчал. Рассказать правду о себе, — но, кто знает, как воспримут ее эти самые охотники? Соврать, придумать какую-нибудь историю, но они вряд ли поверят, и тогда не будет ли хуже? Может, сказать, что работал с геологами, или с какими-нибудь учеными, и отстал от них? Но бывали ли они тут? Таежники, сидевшие рядом с ним, хорошо осведомлены в том, что делается в их краях, и сразу увидят ложь…