— Да ты не бойся, — не выдержал Панкратов. — Не отравленное. Видишь, мы едим.
— А я и не боюсь, — отозвался таежник. — Давно не видел этих продуктов, даже забыл, как они называются.
Мы подсчитали.
— Отец, да ты в тайге, почитай, тридцать пять лет. И все время один?
— Один, — согласился Ахмад. — Староверы меня поддерживают до сих пор. Продовольствие приносят, из вещей кое-что, но сами на глаза не показываются и не общаются со мной. Иноверец я для них. С ненцами одно время встречался, а потом разошлись мы.
— Что так?
— Долгий рассказ, — опять уклонился старик.
— А знаешь, что тебе уже больше восьмидесяти лет? — спросил я.
— Откуда мне знать? Я давно счет времени потерял.
Мы во все глаза смотрели на удивительного таежника.
— Ну, батя, ты дал, — Лешка Удалов восхищенно покрутил головой. — Ты знаешь, ты перекрыл Робинзона Крузо? Слышал о таком?
— Читал когда-то, — отозвался старик. — Еще в детстве.
— Так вот, — продолжал Лешка. — Робинзон прожил на необитаемом острове двадцать восемь лет, а ты в необитаемой тайге — тридцать пять.
Ахмад едва заметно улыбнулся.
— Ну, как он жил, и как я! Мои таежные годы один за два считать можно.
Мы хотели уйти в тайгу на следующее утро, но решили задержаться на день. Уж очень любопытен был нам этот сибирский Робинзон. Рассказывали мы ему, что страна уже не та, нет прежнего произвола, больше справедливости.
Старик слушал нас и напряженно размышлял, а еще через день оттаял.
— Растревожили вы мою душу, — признался он. — Слушайте, что со мной было.
И под вечерний чай Ахмад поведал нам свою историю. Мы верили, и не верили.
— Неужели так может быть? — удивился Удалов. — Ни за что, ни про что записали человека в бандиты, приговорили к вышке и хлопнули бы, наверное, если бы не убежал.
— Было, — вздохнул старик.
Я постарался ободрить таежника.
— Так теперь тебе нечего бояться. В твоем деле, наверняка, разобрались, да и амнистий с той поры сколько было. Ты теперь свободный человек, можешь идти и ехать, куда хочешь.
— Как знать, — усомнился Ахмад. Было видно, что не особенно верил он нашим утверждениям.
Понемногу он раскрывался перед нами. То об одном эпизоде рассказывал, то о другом, и так, по частям мы узнавали все его таежные приключения, включая и историю о сыне-ненце.
— Может, помочь тебе отыскать его? — предложил я.
Ахмад не согласился.
— Не нужно это. Парню уж, наверно, к тридцати, а может, и больше. Какой я ему отец? Растили и учили его другие.
В тайге уже царила осень. Величественная стояла она в золотистом уборе. Самая охота, а мы забыли о ней, настолько захватила нас встреча с таежным Робинзоном. Мы переживали за него, сетовали на несправедливость, а старик оставался спокоен.