— Абсолютно верно, — сурово прозвучал чей-то голос.
Мы обе синхронно повернулись, замечая Элека прямо перед нами.
Дерьмо.
Его ледяной взгляд, словно говорил — ты совершила огромную ошибку. Но было слишком поздно. Теперь пришел черед Элека исправлять ситуацию.
Челси похлопала по месту рядом со мной.
— Иди сюда, малыш. Почему ты не рассказал мне о том, что тебе нравилось писать? Это так круто.
— Теперь, это не имеет значения. Просто подростковое хобби.
Не хобби. Ты был одержим этим.
Так почему больше не пишешь?
— Не могу поверить, что ты не сказал мне.
Эгоистично, он бросил:
— Ну, теперь ты знаешь.
Я ждала, пока парень посмотрит на меня, надеясь, по крайней мере, молча извиниться взглядом. Однако Элек так и не предоставил мне подобной возможности.
— Элек, выпьешь что-нибудь? — спросила вошедшая в комнату Клара.
— Что-нибудь покрепче.
— Без проблем.
Она вернулась с тремя рюмками, наполненными каким-то ликером янтарного цвета. Элек сразу опрокинул две.
— Видишь? Обещай, что будешь приглядывать за ним, ладно? — шепнула мне Челси.
Осушив последнюю рюмку до дна, Элек поставил ее на стол.
— Ей не нужно приглядывать за мной, — выплюнул он.
— Ты знаешь, как мне неприятно оставлять тебя.
— Не переживай. Все будет хорошо. Я буду дома еще до того, как успеешь проснуться в воскресенье.
И снова исчезнешь, прежде чем я узнаю об этом.
Челси положила голову Элеку на плечо. Он уже переоделся в джинсы, но остался босиком. Я сразу вспомнила о той ночи, когда он был откровенен со мной. Тогда я впервые заметила, насколько красивы его босые ноги. Однако, сейчас тут же прогнала эту мысль, потому что под просьбой приглядеть за Эликом Челси вряд ли имела в виду пускание на него слюней и пожирае глазами.
В гостиную вошла моя мама.
— Дорогая, я думаю, мне стоит поехать домой. Отдохнуть перед завтрашним днем.
— Хорошо, давай собираться. — Я замешкалась, вставая с дивана.
Челси последовала за мной.
— Грета, я не увижу тебя снова, поэтому хочу сказать, была безумно рада знакомству. Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся.
— Я тоже. — Ложь.
Обняв ее, оглянулась через плечо на Элека и одними губами прошептала «мне жаль», надеясь на прощение за болтливость о его писательстве. Однако выражение лица парня оставалось непроницаемым. Я не могла понять, почему он не рассказал об этом Челси. Но раз у них все было серьезно, подобное не имело значения. Когда дело касалось Элека, я снова выходила за рамки дозволенного. Несмотря на случившееся в похоронном бюро, мне больше не было места в его жизни. Я пообещала себе, завтра держаться на расстоянии, если он сам не решит пойти на контакт.