Она видела стоявшего на носу Храни – узнала его по красивому серебристому шлему, сиявшему в сером тусклом свете дождливого дня. Все четыре корабля шли под попутным ветром, их паруса надулись, борта прикрывали раскрашенные щиты.
– Возвращайся назад, Сигурд, – прошептала Руна, умоляя брата спастись, любовь к нему переполнила ее, и из глаз потекли слезы. – Возвращайся…
– Должно быть, он ищет смерть, – сказал Амлет, продолжавший отчаянно грести и не сводивший глаз с лебединой груди кнорра.
– Пожалуйста, Сигурд, живи, – сказала Руна, но слова утонули в накативших на нее волнах страха и печали.
Она стояла на коленях, одной рукой вцепившись в борт, другой сжимая амулет, и смотрела на корабль брата, словно могла заставить его повернуть обратно. И кнорр начал разворот, но только для того, чтобы его парус еще вернее поймал ветер, и устремился к ним. Тут, наконец, охваченная ужасом Руна поняла, что корабли ярла Рандвера намерены уничтожать, а ее брат отказывается сдаться и спасти собственную жизнь.
С каждым гребком Амлет отклонялся назад и оказывался так близко от Руны, что она чувствовала запах пота и меда, а еще можжевельника и ромашки, которыми он мыл волосы.
– Ни один мужчина не скажет, что твоему брату недостает мужества, – кряхтя от напряжения, проговорил Амлет.
Они уже находились на середине канала, «Всадник войны» и три других корабля прошли перед носом их лодки. Руна сумела разглядеть палубы, на которых стояли воины с копьями, и вдруг вспомнила, как ее отец и братья собирались на сражение с конунгом Гормом в проливе Кармсунд. И почти сразу ее охватило новое чувство – гордость. Сигурд видел приближавшегося врага и знал, что это ловушка. Однако не повернул назад, потому что был сыном своего отца. Теперь Руна знала, что сегодня вечером он будет пить мед вместе с отцом и братьями в чертогах Одина, и она должна сделать так, чтобы он рассказал им о ее храбрости. И что ее честь столь же важна для их семьи.
Она выпустила амулет Фрейи и вскочила на ноги, балансируя на носу маленькой лодочки, которую раскачивали волны. Потом поставила ногу на борт, бросила последний взгляд на кнорр с лебединой грудью, надеясь, что брат ее видит.
И прыгнула.
***
– Поворачивай, будь прокляты твои старые кости, поворачивай! – прорычал Улаф.
Они с Сигурдом лежали среди скал, о которые разбивались волны, на западном берегу мыса, и смотрели на происходящее. Остальные прятались за их спинами. К востоку, за холмами и лесом, находилась возвышенность, где стоял дом ярла Рандвера. Они не видели его с того места, где высадились на берег; им пришлось крепко налечь на весла, чтобы «Морской еж» оказался в маленькой безопасной бухте, и они лишь различали дым, поднимавшийся над очагом и висевший коричневым пятном на фоне серого неба. Но чтобы попасть туда, им потребуется столько же времени, чтобы наточить хороший нож, сказал Кетиль Картр. Или выпить пару рогов меда, добавил Свейн.