– Проклятье! – выдохнул Свейн, когда люди Рандвера издали дружный вопль ликования, потому что «стена щитов» неожиданно развалилась на части, точно глиняный горшок, упавший на камни.
Воины мятежного ярла побеждали; они безжалостно расчищали палубу, омывая ее кровью людей Харальда. Кое-кто из них продолжал сражаться, объединившись со своими соратниками по двое или трое, но все больше вражеских воинов перебирались на корабль, и уже никто не сомневался, что «Морской орел» потерян. Его защитников рубили мечами и пронзали копьями в спину, когда они пытались перебраться через высокие перила на «Рейнен», команда которого выставляла щиты и копья, стараясь помочь тем, кто искал там убежище.
На стоявшем по правому борту «Олененке» тоже разразилась кровавая бойня. Врагу каким-то образом удалось забраться на него со стороны кормы, и теперь, когда «стену щитов» пришлось разделить, чтобы защищать корабль одновременно в двух местах, в ней стали образовываться бреши, которые некем было заполнить, и довольно скоро начало сказываться преимущество Рандвера в числе. Чаша весов ушла вниз, и вернуть ее назад не было никакой надежды. Сигурд ощущал привкус блевотины во рту, чувствовал, как она поднимается из желудка, обжигая все на своем пути. Воинов из Скуденесхавна безжалостно убивали, но он ничего не мог сделать.
– Возвращайся к родным, мальчик, – повторил седобородый старик, рискнув вызвать его гнев. – Ты должен рассказать, что произошло. Дай им шанс бежать. Запомни мои слова, это еще не конец.
Сигурд вонзил копье в землю между корнями березы и шагнул к старику, чьи глаза вылезли из орбит, став похожими на два вареных яйца.
– Я тебе говорил, чтобы ты помалкивал, – прорычал он, вцепился в рубаху старика и протащил его по высокой траве к самому краю уступа, так что оба уже видели белые барашки волн, набегавших на скалы.
И тут Сигурд заметил рыбаков и их лодку, которую они вытащили на берег.
– Я не имел в виду ничего плохого! – заныл старик.
– Сигурд, отпусти его! – крикнула Руна.
Остальные молча, с широко раскрытыми глазами наблюдали за происходящим. Все, кроме Свейна, видевшего, как погиб его отец, – судьба старого болтуна, которому следовало держать язык за зубами, его нисколько не волновала.
Сигурд, продолжавший крепко держать старика, уже забыл о нем. В проливе бушевало сражение, звенела сталь, гремели щиты под ударами мечей, звучали боевые крики воинов и стоны раненых, но мысленно Сигурд слышал набирающий силу голос ворона, наблюдавшего за ними с ветки сосны.
Швырнув старика на землю, он спросил: