Приехал, сижу на кухне, пью чай с коньяком.
Звонок в дверь. Мать открывает, заводит чижика лет тридцати и деваху. Парень на вид, вроде, нормальный. Рубашечка, галстучек, жилеточка вязаная, ручки, как у пианиста. Деваха внешне красивая, статная. Только глаза дикие, пиздец. Не голубые даже, скорее, белые почти. Русая, стройная. В блузочке наглаженной.
У обоих улыбки на лицах, такие честные – честные.
Смотрят на мою косую рожу, на рыжую цепку, на кулаки раскроенные. Улыбки с лиц уходят.
Садитесь, говорю, проповедуйте мне за всю хуйню.
Ну, они себя в руки взяли, начали залечь. Короче, я так понял, что главная их фишка, которая не как у всех, это то, что они писание трактуют буквально. Отвергают догмат о троице, о бессмертии души, верят, что пришествие царя царей ознаменуется буквальным обретением бессмертия. И жопу при таких делах надо рвать не за место в раю, а за право выкопаться из могилы и жить на земле вечно, когда придёт время.
Заебись, говорю, ребята. Чётко. А вот скажите мне, на что вы живёте? На какие деньги рубашечки, туфельки? Стелете–то вы гладко, видно, что по теме наблатыкались. По любому вы же ничем другим не занимаетесь больше, кроме как сирым и убогим по ушам ездить.
Говорят, мол, да. Мы профессиональные миссионеры. Катаемся по России, несём благую весть. Сами муж и жена.
Говорю, это понятно. Деньги–то откуда?
Прихожане, мол, дают. Жильё на новом месте "Сторожевая башня" оплачивает. А мы собираем деньги на дома молитвы. Потом в Бруклине принимают решение, кто будет настоятелем в новом доме, а мы едем дальше.
Отвечаю, что всё с ними ясно. Говорю, хуй с вами. Делайте, что привыкли. Только вот эта женщина на ваши собрания ходить больше не будет. И срать в уши вы ей больше не будете. Мне на хуй не надо, чтобы она в итоге продала квартиру и переселилась куда–нибудь в деревню к таким же лохушкам.
Тут чижик решил, видимо перед своей женой выебнуться. Гордый такой, говорит, что я не имею морального права решать за мою мать, как ей строить отношения с Богом. Пиздец, не в его положении было выбирать такой тон.
Въебал ему по уху, добавил пару раз по спине табуреткой. Баба его бросилась на меня с кулачками. Отвесил ей пару оплеух, ёбнул с колена в живот, чтобы посидела рыбку поделала. Сам беру мужика за ногу, тащу вниз по лестнице четыре этажа. А у него бошка только по ступенькам тук, тук, тук.
Выволок из подъезда положил в лужу. Тут и жена его выбежала. В слезах, орёт, мы милицию вызовем, вас посадят. Я угараю с неё, спрашиваю, а где ваше всепрощение, ребята, хули сразу милицию? Давай ты мне лучше другую щёку подставишь, да я тебе насую за неё.