– Я помню все, но поклялся Кримхильде с вами сразиться и должен это исполнить, – ответил Рюдегер. – И все же прошу вас, убив меня, останьтесь верным моей дочери. Она не виновата.
– Постойте! – вскричал Хаген. – Мне вашею супругой был подарен щит. Был он хорош и крепок, но даже он не выдержал гуннских атак и раскололся. Не поделитесь ли вы со мною щитом?
– Охотно, мой друг, берите, – ответил Рюдегер. – Мне он теперь ни к чему. В этом бою я ищу только смерти. Вам же, даст Бог, мой щит поможет вернуться домой.
Рюдегер протянул Хагену собственный щит, и у многих воинов при виде такого подарка показались на глазах слезы.
– Как же больно мне сознавать, что мы с тобою – враги! – проговорил потрясенный великодушием маркграфа Хаген.
– И я об этом скорблю, – ответил Рюдегер. – Больше всего на свете я хотел бы остаться вашим другом, но я поклялся Кримхильде и обязан слово сдержать.
– Что ж, тогда я отказываюсь с тобой биться, убей ты хоть всех моих рейнцев, – сказал Хаген.
– Я тоже, Рюдегер, не причиню вам вреда, видите, я ношу золотые браслеты, что вы подарили мне, – проговорил могучий Фолькер.
– И я к вам не подойду, – сказал Гизельхер, – пусть лучше убьют меня ваши воины, но вас я не трону.
И все же битва началась.
Бехларенцы были отличными бойцами. Многих нибелунгов сразили они в том бою. А впереди них шел Рюдегер. Его меч разил одного врага за другим.
Наконец король Гернот увидел, что все меньше остается у него вассалов, и повернулся к Рюдегеру:
– Больше я не могу терпеть, вы уничтожили многих моих молодцов, защищайтесь же, Рюдегер!
И тем мечом, который Рюдегер сам подарил Герноту, он и был поражен. Но на мгновение раньше и меч Рюдегера взметнулся над головой короля. Оба героя упали рядом, словно друзья.
– Горе мне! Брат мой! – воскликнул Гунтер, увидев падающего Гернота.
Эти слова услышал Гизельхер. А услышав, оглянулся на павшего брата, лежащего обнявшись, словно в сердечной дружбе, вместе с маркграфом.
И в отчаянии от потери двух дорогих ему людей молодой король принялся разить любого бехларенца, попадавшегося ему в зале. А рядом рубились Хаген, Данкварт, Фолькер.
Когда не осталось в зале ни одного живого из тех, кто пришел вместе с Рюдегером, подошли воины к погибшим героям, и второй раз за день хлынули из глаз у них слезы.
* * *
– Обманулись, супруг мой, мы в нашем друге, – сказала во дворе Кримхильда, по-прежнему окруженная воинами. – Слышите, в зале все стихло. Маркграф забыл ваши милости и слово, данное нам. Он договорился с теми, кто прежде звался моими родичами, и отпустит их домой.