– Подумай сама, – говорила Кримхильда гневно, – если мы были вашими вассалами, почему же тогда не платили вам дань? Ты сказала, сестра, глупость, и пора тебе укоротить свой надменный язык!
– Не лучше ли тебе унять свой чванливый нрав! Мне легко доказать, кого из нас больше чтут люди. Здесь каждый покорен моей воле, ты же – всего лишь моя раба. Пора тебе это напомнить! – вскричала Брюнхильда.
Обе они, глядя друг на друга с ненавистью, вскочили одновременно.
– Хорошо же, Брюнхильда! Пусть так и будет, как ты сказала. Ты захотела, чтоб все увидели, кто из нас чей вассал? Скоро служба, и я войду в храм первая. Пусть все знают, кто из нас знатнее!
С этими словами Кримхильда направилась в свои покои. Но Брюнхильда успела крикнуть ей:
– Да коли так, иди же от меня в храм отдельно, если решила пренебрегать вассальным долгом!
– Да уж не после тебя! – ответила ей Кримхильда со злой усмешкой.
Она спешила в свои покои с одной мыслью: прикажет дамам принарядиться. Прикажет каждой надеть такие платья, такие украшения, чтобы навсегда затмить роскошную эту чванливую гордячку. Да в свите у Кримхильды любая дама может одеться богаче бургундской королевы! А все оттого, что у них есть клад нибелунгов, который Зигфрид отвоевал не языком, а своим знаменитым Бальмунгом и подарил ей на свадьбу. Вот и она приготовит подарок Брюнхильде. То будет такой подарок, от которого чванливая чужеземка навсегда проглотит язык!
Шла Брюнхильда, окруженная своей свитой, к храму, и горожане дивились: отчего она одна, без сердечной подруги? Еще сильнее они удивились, когда вышла из дворца Кримхильда. Столь ярких, роскошных нарядов из аравийских шелков в Вормсе еще не видывали. А уж платье самой Кримхильды затмевало дневное светило.
«Не случилось бы распри, если две королевы врозь!» – только и успели подумать жители, как обе свиты столкнулись на высоком каменном крыльце храма.
– Не заступайте нам путь, Кримхильда! – выкрикнула разгневанная хозяйка города и страны. – Помните, что вы – всего-навсего супруга нашего вассала!
– Хороша королева, если вассалы берут ее в наложницы! – зло засмеялась Кримхильда.
– Позволь узнать, Кримхильда, кого же ты посмела назвать наложницей? – растерялась королева. – Уж не меня ли?
– Тебя! Своею чванливостью ты долго добивалась этой правды. Или ты не знаешь, кто в ту ночь был с тобою в постели? Уймись и подумай, кто может зваться рабыней: я – жена короля, великого Зигфрида, или его наложница?
– Кримхильда! Об этих твоих словах сегодня узнает Гунтер. Думаешь, он стерпит такое поношение нашей чести?