Рубахин с облегчением присел. Жар от камина справа сразу стал проникать через одежду, но не унимал противной дрожи.
Старец, между тем, продолжал своё занятие – только теперь он уже сосредоточенно что-то писал в тот же свиток у себя на столе.
У Василия появилась возможность его рассмотреть получше.
Белые, как лунь, длинные волосы, белая, свисающая по груди, борода.
Кого-то этот старик Рубахину явно напоминал, но в голове царила такая дикая сумятица, что ничего конкретного он вспомнить не смог.
На лбу у старца – кожаный ремешок с серебряной пряжкой в виде лежащей восьмёрки. Узор пряжки был настолько замысловатым, что Василий, приглядываясь к ней в изменчивых отсветах огня, видел и змею, кусающую себя за хвост, и кольцо Мёбиуса, и знак бесконечности – ему всё никак не удавалось сфокусировать зрение.
Дальше Рубахина ждало ещё одно потрясение: ему вдруг показалось, что за плечами у старика возвышаются крылья!
В памяти мгновенно вспыхнули два древних образа, украденных когда-то из музея – «Ангел со свитком», «Ангел с мечом» – архангелы Гавриил и Михаил, кажется.
«Стоп! – командует себе Василий. – Это что – правда? Я умер!»
Он тут же вспомнил и второго старика, который так мощно подхватил его на лестнице и его странный горб.
«Так вот что было у того под плащом…» – мелькнуло в голове у Рубахина.
Они, эти старцы, были похожи, как две капли воды.
Но почему архангелы?
– На самом деле мы предпочитаем именовать себя иными, исконными нашими прозвищами! – неожиданно заявляет старец, словно мысли Рубахина звучали вслух. – Но это, суть, не так важно. Можешь называть нас, как тебе удобно, хоть и Гавриил – Михаил…
Он усмехнулся и крикнул в темноту: «Миша!»
И тут Василий рассмотрел, что крыльев у старца вовсе нет – за силуэты крыльев в пляшущем свете камина он принял высокую вычурную спинку кресла. А может, они были?
Из мрака возник второй старик – точная копия первого, но с коротким, тяжёлым мечом на поясе. Между старцами было одно очень существенное различие: глаза первого сияли ясным внутренним светом, глаза второго были не просто черны – они зияли, как два отверстия из вечной тьмы.
Он пригвоздил бледного и потного Василия к креслу своим жутким взглядом и расхохотался:
– Ага! Капитан Рубахин пришёл в себя! Или ещё не пришёл?
Поскольку Василий продолжал сидеть полным чурбаном, страшный старец заключил:
– Ладно, мы это сейчас поправим!
Мрак между исполинскими колоннами немного рассеялся и Рубахин заметил ещё один стол, уставленный тускло мерцающей серебряной посудой с какими-то яствами. Центр стола украшала пузатая зелёная бутыль, также оправленная серебром.