В любом случае, меня мучило чувство вины. Поэтому командировки в горячие точки я буквально выпрашивал. Объездил весь Кавказ, был на ночных молебнах ваххабитов, жил в бригадах спецназа, спал под ночными обстрелами...
Приехать в Чечню просто. Выехать – гораздо сложнее. Тут как в известной поговорке «вход – рубль, выход – два». Чтобы выбраться на территорию воинственной республики, нужно купить билет на недавно возрожденный поезд до Грозного. Или сесть на самолет и долететь, скажем, до Минеральных вод, добраться до Владикавказа, поселиться в гостинице, чтобы утром поймать такси и доехать опять-таки до Грозного.
Однако у меня сразу возникает вопрос: а это вам надо? Если родственники, предположим, проживают в Чечне, или возникла необходимость навестить могилы предков – это одно. А вот если вы журналист, да еще вдобавок сотрудник западного издания, да еще, не к ночи будет помянуто, без разрешения от МВД или Минобороны – совсем другое дело. Тогда здесь вы нежеланный гость, будьте готовы ко всяким и не всегда приятным неожиданностям...
Первый раз в Чечне я побывал еще будучи корреспондентом газеты «Челябинский рабочий». Губернатор летел в Аргун открывать хирургическое отделение тамошней больницы. Освещать это событие, естественно, пригласили журналистов. Впечатлений, надо сказать, я привез совсем мало. Губернатор со свитой и пишуще-снимающей братией постоянно находились в кольце охраны, на крышах домов и в отверстиях от снарядов в стенах тех же домов дежурили снайперы. Дороги блокировали «бэтээры». Все причесано и гладко, как и должно быть при посещении чиновного лица.
Потом я несколько раз бывал в Аргуне, когда челябинские милиционеры сменяли своих коллег, несущих полугодовую чеченскую вахту. Всякое случалось. Однажды, когда поезд, привезший смену, стоял в отстойнике на путях в Моздоке, по рации передали, чтобы челябинцы не совались на грузовиках в Аргун, засада. Обидно, но мы об этом узнали, когда тряслись в бронированном брюхе «Урала» за много километров от состава. Засады не было, но тяжелое напряжение в кузове я помню до сих пор. Солдаты в «брониках» и касках поставили автоматы между колен и всматривались в щели, ловя движение в «зеленке». Я и фотокор Саша, затертые камуфлированными плечами в самый угол, ближе к кабине, глотали коньяк из фляги. Бронежилеты нам не выдали, и коньяк казался хоть какой-то защитой. Потом мы уснули, а проснулись уже в расположении части. Там царил кавардак, подсвечиваемый карманными фонариками. Красноярская бригада, которой давно уже пора было отправляться домой, коротала время за коньяком «Кавказ». Этот клопомор не столько опьяняет, сколько поднимает в душе мутные волны злобы. Красноярцы чего-то не поделили, подрались, в результате кому-то прилетело топором по ноге. Пока наши растаскивали дерущихся, наступила ночь. Начальник части посмотрел на наши пыльные лица, пригласил в свой кабинет и по рации запросил подтверждение, мол, эти вот журналисты точно должны здесь быть, или расстрелять их на месте. Наша поездка была согласована, и начальник, извиняясь, вытащил из шкафа все тот же «Кавказ».