- Командир отдельного взвода охраны Бекетов, - представился командир, беря под козырёк.
- Лучников Всеволод Гаврилович. Журналист.
- Из столицы... К нам.., - командир придирчиво изучал паспорт журналиста.
- Из Москвы, - сказал журналист.
- По какой надобности следуете?
- Я? - растерялся журналист, - собственно, по личной и по заданию газеты... отчасти.
- Отчасти? - мгновенно среагировал Бекетов.
- Видите ли, - сказал журналист, - я собираю материалы для статьи о жизни в российской провинции, так сказать, в глубинке. Эта моя статья не соответствует редакторской политике нашего издания, но я всё равно решил её написать. В частном порядке.
- Замечательно, - одобрил инициативу журналиста комвзвода - И?..
- И я приехал сюда, в Перепихонск. Здесь у меня живет знакомый.
- Кто? - отрывисто спросил Бекетов.
- Зарядько, - быстро ответил журналист. - Улица Розалии Землячки. Дом двадцать, квартира пять.
- Зарядько, Зарядько, - нахмурился, вспоминая Бекетов. - Сычевский! - позвал он солдата, топчущегося у раскрытой дверцы.
- Слушаю, товарищ командир!
- Сгоняй до рации, уточни, проживает ли по адресу: улица Землячки, двадцать, пять гражданин Зарядько. Как его по имени-отчеству?
- Алексей Анатольевич, - без заминки говорит журналист.
- Зарядько Алексей Анатольевич.
- Один момент, товарищ командир.
Журналист, комвзвода, пассажиры ждут.
Сычевский бежит обратно.
- Так точно, товарищ комвзвода. Проживает.
- Извините за задержку, - козыряет Бекетов, возвращая журналисту документы. - Сами понимаете, служба.
- Понимаю, - говорит журналист.
Командир идёт к выходу.
- Можете следовать по маршруту, - разрешающе машет шофёру. И перед тем, как сойти на землю громко напутствует:
- Счастливо доехать, граждане!
Автовокзал встретил журналиста многолюдным митингом. Духовой оркестр играл «Интернационал». С трибуны в толпу надсадно кричал оратор, яростно размахивая зажатым в кулаке треухом. Толпа отвечала оратору дружным криком и рукоплесканиями. Мимо автовокзала, толпы и трибуны, по проезжей части маршировал отряд Рабоче-Крестьянской Красной Гвардии. Впереди отряда шёл знаменосец, за знаменосцем несли транспаранты «Вся власть рабочим, крестьянским и солдатским депутатам», «Нет Учредительному Собранию!», за транспарантами шагал командир отряда. Музейная казачья шашка в инкрустированных ножнах била его по ногам. Митингующие приветствовали отряд одобряющим гулом. Командир повернул голову и вскинул ладонь к лихо заломленной набок папахе.
Красногвардейцы, в одинаковых серых шинелях, старательно отбивали шаг. Тускло блестели штыки. На груди бойцов пламенели кумачовые ленты. За красногвардейцами бежали дети с игрушечными автоматами и пистолетами. А за детьми катил винтажный броневичок (реплика-новодел), напоминающий видом и конструкцией тот самый британский «Остин», с которого швырял в массы революционные тезисы возвратившийся во вздыбленную Февральской буржуазной революцией Россию Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Пулемёты «максим» (самые что ни на есть всамделишные) в игрушечных башенках броневичка угрожающе целились в трусливо прячущуюся по подворотням гидру мировой контрреволюции.