«Представляла ли мама на самом деле, куда мы направляемся?» – в который уже раз задавалась она вопросом.
Вся жизнь ее матери была подчинена одной-единственной цели – добраться до Медфорда. Годами она говорила об этом городе. Оглядываясь назад, Гвен видела теперь то, о чем в детстве не задумывалась. Они с матерью путешествовали вдвоем. Женщина с ребенком никогда бы не отправилась в далекое плавание одна, не будь у нее на то веской причины, даже если бы в конце пути ей был обещан рай. Кроме того, тенкинки никогда не путешествовали без сопровождения.
Странным было и имя, которое Иллия выбрала для своей единственной дочери: Гвендолин. Мать родилась в племени ованда и, согласно обычаю, должна была назвать ребенка в честь какого-нибудь предка, но у них в роду точно не могло быть никого по имени Гвендолин. Красивое имя, но не тенкинское. Так могли назвать светлокожую, белокурую девочку с голубыми глазами. До прибытия в Вернес Гвен никогда не видела женщин со светлыми волосами, и даже там они были редкостью. Лишь много лет спустя, когда Гвен наконец поселилась на севере, она повстречала других девушек с похожими именами. Однако имени оказалось недостаточно, чтобы ее сочли своей в чужих землях. Все светлокожие путешественники и лавочники смотрели на нее с презрением.
Жители Калиса тоже относились к белым гостям с некоторым подозрением. Большинство калианцев полагали, что чужеземцы приносят болезни, однако это никогда не мешало им налаживать с приезжими деловые отношения. На севере все было иначе. Даже в Вернесе, где, казалось бы, должны были привыкнуть к многоликой толпе иммигрантов, люди избегали общества Гвен и ее матери.
Они умерли бы с голоду, если бы не дар ее матери. В Вернесе было множество приезжих калианцев. Они поселились на холмах за городом, где разбили большой лагерь с красочными шатрами, совсем как в Дагастане или Ардоре, и его обитатели по достоинству оценили талант провидицы. Иллия предсказывала будущее по ладоням своих соотечественников, а те, в свою очередь, были рады иметь рядом с собой столь умелую гадалку.
У тенкинок этот талант всегда передавался от матери к дочери, и Иллия обучила Гвен всему, что знала.
– Свое будущее ты прочесть не можешь, – говорила ей Иллия, – как не можешь увидеть собственное лицо, но точно так же, как ты иногда видишь свое отражение в темном стекле или спокойном водоеме, ты сумеешь отыскать свой путь среди линий жизни других людей.
Мать учила Гвен своему ремеслу, показывая ей ладони клиентов.
– Что ты видишь? – спрашивала она, подставляя обветренную руку мужчины.