Олеся перекрестилась.
— Я повариха, в номерах порядок наводит Катя.
— Не пойду, там дух покойного бродит, — заканючила горничная, — он в комнате сорок дней проведет. Боюсь!
Ваня взъерошил волосы.
— Ладно, без вас разберемся.
Олеся и Катя юркнули в кухню, а я уставилась на Ваню. Тот поманил меня пальцем, отвел в пустую гостиную и сказал:
— На первом курсе на летних каникулах я нанялся в один НИИ лаборантом. Платили немного, но это лучше, чем ничего, и работка оказалась простой. В основном мне велели мыть пробирки и всякую утварь. В лаборатории тестировали импортные препараты, исследовали их перед тем, как выбросить на российский рынок. Как-нибудь на досуге расскажу, что это за бизнес, я за два месяца кучу интересного узнал, но сейчас речь о другом. Знаешь, что посуда бывает фаянсовая и фарфоровая?
— Ну да, — кивнула я, — первая недорогая, вторая по цене кусается.
— А чем они еще отличаются? — прищурился Иван.
— Элитные изделия тонкие, через них свет можно увидеть, а простые толстые, — ответила я.
— Вот-вот, — кивнул Иван, — еще посуду иногда не покрывают глазурью, и дешевизна такого товара становится призрачной. На фарфор потратишься, зато всю жизнь им пользуешься, и ничего. А фаянс темнеет от чая, кофе, сока. Мелкие частички жидкости проникают в пористую структуру посуды, да так в ней и остаются. Отмыть налет невозможно. Иногда хлебнешь из такой кружечки минералку, а она кофе на вкус отдает.
— Спасибо за лекцию, — сказала я, — ты заслужил почетное звание доктора тарелочных наук. Сейчас нарисую диплом!
Ваня сдул со лба упавшую челку.
— В лаборатории, где я подвизался, начальник был жучара. Воровал все! Выделили ему деньги на новые склянки, фарфоровые, он купил фаянсовые, а разницу в свой карман положил!
— Ну и что? — пожала я плечами.
Ваня кашлянул.
— Один раз я пиалы мыл, в них какие-то таблетки давили. Тру себе, тру, а потом в непонятках: посинела посуда! Стою над ней и думаю: чего я не так сделал? Подходит ко мне сотрудник, Федор Грынкин, и ну ругаться: «Сволочь! Мерзавец! Опять нахимичил!» Я испугался и залепетал: «Простите, ничего плохого я не хотел». Федор меня успокоил: «Да ты ни при чем. Завлаб жадная ворюга! Мы сейчас работаем с препаратом кормон [8]. Начальник-идиот приобрел недавно фаянс, кормон проникает в поры посуды и там остается. Кислота, что содержится практически во всех моющих средствах, делает следы лекарства сначала чуть серыми, а потом голубыми. Если доза кормона большая, стенки совсем посинеют, ну как от черники. Сэкономил, подлец! С фарфором это не произойдет».