Он знает - где золото есть, где ртуть,
где залежь угля, а где - урана.
По ночам слоистый туман плывет,
во мраке скользят светляки, силуэты;
чье-то мычанье в прели болот,
и в каждой пещере - свои скелеты.
Крестьянские лошади удила
грызут, покуда крестьяне сами
на мешках с зерном, оставив дела,
сидят, перекупщика ждут часами.
От солнца рукой заслонясь, на спине
в траве равнины лежать приятно,
следя, как соколы в вышине
кружат и кружат, - алые пятна,
как звезды вращаются в Млечном Пути;
клик в небесах свободен и звонок,
затеряйся в звездах, кричи, лети,
маленький алый соколенок!..
Но в город, когда спадает жара,
возвращается он из долгих отлучек,
над картой, над книгой сидит до утра,
к тайне любой подбирая ключик.
И смотрит Виса, как лунь, седая,
в отсветы пламени бытия,
из дыма образы осаждая,
повествования нить вия.
Грезит она подолгу, помногу
о народе, родившемся в этой стране,
приморской и горной, с которым Богу
угодно беседовать в громе, в огне.
Становится взгляд ее неистов,
в нем воскресает то, чего нет
давно: восстания колонистов,
поселки - Свеллендам, Храфф-Рейнет.
Всплывают подробности старой драки:
Безейденхаут сказал, что добром
его не возьмут - и проклятым хаки
идти на него пришлось впятером;
оказались, видать, не больно-то ловки.
"Был приговор повстанцам строг.
Из пяти - порвались четыре веревки,
говорят - случайность. Мы знаем - Бог".
Она повествует о воинах черных,
о том, как гремит в восточной земле
древняя песня ночных дозорных;
как в фургонах плетутся, как скачут в седле;
"Он дал нам покинуть море мирское"
... падает пена со спин волов...
"Дабы мы постигали в тиши, в покое,
откровенья Его божественных слов".
И воскресают детали мифа
о том, как на Блаукранс ночь сошла
и стала последней для Пита Ретифа
и как ассегаи вонзались в тела.
"Вместе с нами Он над Рекой Кровавой
фонари с кнутовищ направлял во тьму,
над Амайюбой Своею славой
нам сиял Он в пороховом дыму.
Немало народа в поисках клада
копалось в этой земле не раз,
но Город Золота, Эльдорадо,
сразил проклятьем именно нас!
И не стало от их орудий защиты.
Кто представить бы мог на минуту одну,
что нашей пищей станут термиты,
а смыслом жизни - бой за страну?
И как человек, плывущий по водам,
застывает, на отраженья смотря,
так стоят поныне пред этим народом
для него сотворенные концлагеря.
Из лагеря путь вспоминаю поныне:
"Откуда такие стада овец
в полях?" - и вижу: там, на равнине,
толпы лежат - к мертвецу мертвец.
И там, где бегут вагонетки аллюром,
где снова папоротники взросли,
спокойно спят под покровом бурым