Пора ей остановиться. Она ни в коем случае не станет для зла средством уничтожения мира. Любого мира.
Рейнард опустил руки Саре на плечи и сжал их, но боли она не ощутила.
– Ты пойдешь, или я…
– Вы ничего не можете мне сделать, – перебила она, слыша в собственном голосе удивление. – Вы не можете управлять мной, и ничто не заставит меня подчиниться вашей воле.
Она была так близко. Йен чувствовал замешательство Сары, ее отчаяние. Его снедала потребность успокоить ее.
– Я иду. Держись, родная. Я спасу тебя. – Хранитель снова и снова посылал Саре сообщение, сосредоточившись на ее эмоциях, словно они были связаны с его собственными.
Йен был так поглощен попытками утешить Сару, что пропустил первый знак – слабый поток напряжения в воздухе. Но он слишком долго был воином, чтобы не заметить следующий – едва уловимое движение.
Когда Рамос вышел из зарослей, Йен подсознательно уже был готов к схватке. Его разум автоматически переключился в боевой режим, и Йен полностью сосредоточился на поединке, то делая ловкий выпад, то быстро отступая назад, скорее предугадывая движения противника, чем реагируя на них.
Он выдержал удар врезавшегося в него Рамоса, используя инерцию, чтобы отбросить его за мгновение до того, как Серванс сделал то же самое.
Они осторожно ходили по кругу, оценивая друг друга, выискивая любое преимущество. И Йен не собирался давать его Рамосу.
Он напал на Рамоса, но тот, как и ожидал Хранитель, отступил. Схватив соперника одним плавным движением за руку и шею, Йен перевернул его, придавив лицо к земле. Но никак не ожидал, что Рамос, быстро придя в себя, бросится на него и, воспользовавшись ногой, обездвижит.
Парень был хорош, но опыт есть опыт. Йен вывернулся, встав у Рамоса за спиной, и обернул руку вокруг его шеи, перекрыв доступ воздуха.
По мнению Йена, сражение подошло к концу. У Рамоса не было ни малейшей возможности освободиться от хватки.
Продолжая сдавливать горло соперника, Йен вдруг снова почувствовал слабую волну напряжения. Быстро осмотревшись в поисках еще одного противника, слева Йен сквозь деревья заметил поляну.
От увиденного у него похолодело внутри.
Невольный звук, больше напоминавший звериный, чем человеческий, зародился в горле и вырвался наружу. Рамос, оцепенев, извернулся, чтобы тоже посмотреть в том направлении.
– Господи! – выдохнул он. – Что он теперь задумал?
Ужас, прозвучавший в голосе Рамоса, отражал тот же ужас, который испытывал Йен.
Это была точная сцена из его сна.
Чего бы это ни стоило, он должен придумать, как остановить неизбежное. Ему нужно подойти ближе. И он знал только один способ быстро туда добраться.