Фил не очень понимал, утешает ли его или, напротив, угнетает еще больше тот факт, что его психоделическое приключение получилось настолько показательным. Наркотики, что он принимал в шестидесятые годы, образовали своего рода маринад, в котором в настоящий момент вымачивался его мозг. Обычная история: Калифорния кишела безумными сектами, где наркоманы вроде него лелеяли воспоминания о прошлом, связанные с ЛСД, бормоча свои мантры.
Но существовала еще одна теория, согласно которой все это было лишь взглядом в прошлое. С тех пор как в 1967 году ЛСД-25 официально запретили и общественное мнение резко изменилось не в его пользу, слухи, тиражируемые консервативной прессой, превратили маргинальное, по сути, явление в дамоклов меч, почти такой же грозный, как и инкубационный период вируса иммуннодефицита, о котором начали писать пятнадцать лет спустя. Теперь ни один человек из тех, кто хоть раз попробовал ЛСД, не мог чувствовать себя в безопасности. Рассказывали ужасные истории о людях, сотрудниках вполне приличных компаний, которые, не успев даже опомниться, внезапно оказывались по другую сторону реальности прямо посреди рабочего дня. Телефонные провода превращались в змей, милая коллега по работе — в отвратительного робота, а один несчастный, попав во власть своего прошлого, и вовсе вооружился топором, чтобы уничтожить всех вокруг. И все это только потому, что он один раз в юности попробовал по совету приятелей наркотик. В тех случаях, когда речь шла о безумствах со смертельным исходом, версия об остаточных явлениях, вызванных ЛСД, стала основной в работе полиции. Дик также не мог ее отвергать и даже считал в какой-то момент, что его единственное путешествие, совершенное в мир ЛСД в 1964 году, могло вызвать в дальнейшем божественную одержимость. Тогда он, проведя восемь часов в молитвах и стенаниях на латинском языке, решил, что пришел День Гнева. А теперь ему показывают продолжение фильма, который продлится уже не восемь часов, а восемь лет. Спасибо, Сандоз.
Эта версия, какой бы пессимистической она ни была, притягивала его. За исключением одной мелочи, на которую Фэт не преминул обратить внимание: никто никогда не слышал, чтобы человек, не знающий латыни, вдруг овладел ею под воздействием ЛСД. То же самое относилось и к древнегреческому языку. Конечно, во сне или находясь под действием ЛСД, человек может поверить в то, что он говорит на латыни, греческом или санскрите. Но в 1964 году Рэй Нельсон прекрасно слышал, как Фил ругался на латыни, что, впрочем, не слишком проясняло ситуацию, учитывая, что свидетель тогда и сам тоже принял ЛСД. Теперь же он наяву записал звучание слов, явившихся ему во сне, их значения он сам не понимал. И оказалось, что речь идет о древнегреческом языке, а точнее, о