Доберись успешно прорывающиеся из окружения войска сводной боевой группы до Финляндии – и там могла уже начать играть главную роль не военная сила, а политика: традиционно неудобное для России поле боя. Интернирование было всего лишь одним из вариантов и даже не самым выгодным. Можно было полагать, что пропуск войск бывших союзников по миротворческой коалиции через свою территорию вовсе не является чем-то невозможным. При всей пафосности предрождественского выхода Финляндии из состава участников операции «Свобода России» возможность оказать услугу могущественному хозяину мира под предлогом «соображений гуманности» стоила на политическом рынке дорого. Дороже золота. Русские могли припомнить это финнам потом, но потом – это далеко. Сейчас русским было не до северного соседа, сохранившего и армию, и экономику почти в целостности. В Финляндии до сих пор господствовали антирусские настроения: правительство Саули Нийнисте сдерживало их с очень большим трудом, непрерывно напоминая своему населению и своим военным один и тот же исторический пример. Поэтому какие-то послабления оппозиции очевидно способны были снизить напряженность на много пунктов сразу. На это рассчитывали, и совершенно не без оснований.
Но прикрывающие границу второсортные русские мотострелковые бригады выиграли сначала первые несколько часов, потом другие несколько. Потом третьи. Превращенные в неподвижные огневые точки единицы бронетехники, несколько десятков боеспособных танков и налаженная система огня, – эти земли видели такое далеко не в первый раз. Обе бригады понесли потери, которые даже явно прорусские аналитики назвали потом «трагическими». Они выстояли почти сутки – вот этого не ожидало командование сводной боевой группы «С» и командование Северо-Западной группы войск международных миротворческих сил. К 2100 топливо у боевых машин прорывающихся бригад миротворцев закончилось практически полностью, а до границы с Финляндией как было 30 миль, так и оставалось почти столько же. А на все еще располагающих топливом грузовиках пройти через остатки русских позиций было невозможно. Все еще невозможно. А единственный воздушный удар, на который был такой расчет, уже закончился – со всеми своими успехами и со всеми своими потерями. А слить топливо с дизельных грузовиков и без остатка передать его боевым машинам – это занимало время и давало русским возможность перегруппироваться, и догнать оторвавшиеся от них прорывающиеся части, и атаковать их хотя бы с марша. А призывы о помощи, обращенные и к правительству Финляндии, и к командованию финских войск, оставались без ответа. Так много «а» и так много «но»…