Фохт скрылся из зоны видимости, перебравшись на мою половину крыши. Гром усилился, и я очень надеялась, что прислуга не сильно пялится на мои окна, когда над подоконником появились сначала ноги, потом еще немного ноги, а потом раскачивающийся на ремне герой-любовник.
— Федор Андреевич, Вы так дебютируете или уже практиковали? — неожиданно ровным голосом поинтересовалась я.
— В нерабочее время как-то обходился дверями. — щедро улыбнулись мне из дождя.
Я молча посторонилась, давая ему войти, после чего захлопнула окно и зашторила его от греха подальше.
— Ванну Вам можно уже не предлагать?
Он аккуратно снял капюшон и расстегнул плащ.
— Потерплю.
Я пожала плечами и прошла в спальню. Только хотела зажечь свет, как на мою ладонь опустилась его, мокрая и прохладная от дождя.
— Не стоит.
Он покосился на окно. Знает!
— Так это Вы за мной следите?!!! — взвилась я.
— Нет. — и я не верю в это показное смущение. — Мы просто вместе работаем.
Вот знала же, что с ним что-то будет не так. Почему мне так не прет здесь с мужчинами? В общечеловеческом плане грех жаловаться, а с потенциальными любовниками — беда. Как мне — так достаются Фрол, Петя, проигравшийся генерал, шпионы, спорщики, Тюхтяев в женихах. Теперь вот такое.
— И что, интересные вещи про меня рассказывают на ваших собраниях? Или как там у вас летучки называют? — колко поинтересовалась я.
* * *
Почему ее назвали Перепелкой, Федор не знал. Но эти доклады: «Перепелка навещала Глухаря», «Перепёлка отобедала с Бонвианом. Был больше двух часов», «Перепелка совершала конную прогулку с Инфантом». «Перепелка принимала Инфанта за закрытыми окнами». Чуть ли не каждый день. В курилке даже ставки начали делать на то, с кем она все же останется, или уже спит со всеми троими. Ф.А. эмоций своих не демонстрировал, а что на спарринге отметелил самых ярых спорщиков — так то работа. Когда услышал о пари, напрягся. Маркиз весьма пылок, а старый итальянец галантен — они очаровывали самых заносчивых красавиц, и маленькой провинциалке оставалось только сделать выбор, чьи сети комфортнее. Тогда неприятно было. Зато история о козе, всплывшая сама по себе, не в контексте наблюдений — в Москве следить за ней было некому — привела агента Фохта в превосходное настроение.
* * *
— Мало о Вас говорят. Скучно живете. — он сделал пару шагов, чтобы занять место на кресле в проеме между окнами. В ботинках позорно хлюпало и хозяйка дома покосилась. — Но лучше бы нам пока не афишировать личные встречи.
— Вы меня стесняетесь? — рассмеялась я.
Он поджал губы.
— Нет.
— Да что Вы говорите?! Значит, исчезнуть после всего — это признак отваги?