— Стоять! — одернул меня Дима. — Чего опять выделываемся?
Вот как объяснить это? Поэтому просто потупила взгляд.
— И ты тоже хорош. Нечего ее провоцировать. — тут огреб и гость. — Но раз уж вам обоим энергию девать некуда — до дома по-пластунски. К лету как раз управитесь.
* * *
Как ни странно, но скорость этого членовредительства у нас оказалась примерно одинаковой. Первые метров пятьдесят мы преодолели молча, а потом началось.
— Как же это вам вообще в голову взбрело таким заниматься? — сварливо прошипел надворный советник.
— Захотелось. А то скучно в городе. — огрызнулась я.
— Вы, Ксения Александровна, делаете все, чтобы не выделяться из своего круга, верно?
— Я в меру эксцентрична. После двух взрывов и экскурсии на войну вполне простительно. — вот, кстати, да.
Естественно, немного смухлевала, и, задрав попу повыше, на локтях и коленях прибавила ходу.
— Вы нарушаете правила. — тяжелые ладони сомкнулись на самой высокой точке и аккуратно прижали ее к земле. Причем не поясницу трогал, что характерно.
— Я выполняю поставленную задачу. — чуть-чуть меняю траекторию, чтобы оказаться подальше. — Локти и колени не отрываются от земли, остальное лишь недочеты при исполнении. Нам, между прочим, полторы версты еще пилить.
На четвереньках оно как-то бодрее пошло, хотя штаны придется заменить завтра. Да и локтям этот марш-бросок на пользу не пойдет.
— Ксения Александровна, а сами перекурить не хотите? — предложили мне через двадцать минут сдержанного пыхтения.
— Капля никотина убивает лошадь, а хомячка разрывает в клочья. — просипела я.
В ответ на озадаченный взгляд пришлось разъяснять соль шутки. Он хмыкнул, но докурил и только после этого вернулся на дистанцию.
— Мы, взрослые, серьезные люди, ползаем в грязи. — ворчал чиновник.
— Не так уж тут и грязно, подморозило ночью. Добротная сухая грязь, Федор Андреевич, не гневите Господа. — по привычке начала препираться.
— Ксения Александровна, успокойтесь, Вы ее не продаете. — сквозь зубы ответили мне.
— Точно! Мы можем продавать грязь! До израильских курортов тут далеко, а грязь Мёртвого моря будет обходиться только в транспортные расходы. — осенило меня.
А вот господин Фохт поджал губы. Его всегда напрягало мое вульгарное желание зарабатывать на любой идее. Все же где-то под черепушкой засел стереотип воздушной чувственной красавицы, которая не пукает, не знает, откуда берутся деньги и лишь восторженно взирает на мир. Как уж на меня запал — явно без промысла Врага рода человеческого не обошлось.
И только я размечталась о грязевом обогащении, как левый локоть уехал в сторону, и я таки нашла свою маленькую лужу всем подбородком.