— Ага. У вас горничная есть? — с появлением собственного дома веселье рассматривается обычно уже с ракурса уборки и это мне дьявольски повезло с Демьяном.
— Да приходит какая-то тетка. — небрежно отмахнулась Люська, из чего можно сделать вывод, что вход тетке в Люсины апартаменты был закрыт со скандалом и навсегда.
— Лучше бы ее сегодня позвать, а то срач впитается во все щели, это я тебе авторитетно заявляю. — был у меня подобный эксперимент, правда не от восторга, а от лютого отчаяния прошлой зимой.
— А конфиденциальное — это что? — обожаю Люську, за способность одновременно обдумывать сразу несколько событий.
Я не знаю, как про это рассказать, чтобы она сразу не принялась за лечение меня от тяжелого психического поражения.
— Есть человечек один… В общем, посмотри, что там можно сделать. Но не говори никому о том, что увидишь.
— Никому-никому? — на меня изумленно воззрились два изумруда глаз.
Нет, блин, скажи Диме, чтобы он Федю порадовал. От имени любовника началась мигрень, тонкой спицей пронзая виски. Думать о нем сейчас нельзя, иначе я просто разорвусь на кусочки. Обнаружив пропащего покойника я словно перечеркнула год жизни, но ведь и он уже не тот, кого я потеряла третьего ноября, и я не та, как бы не хотела иного… И где-то на Гороховой сейчас надворный советник спасает судьбу Империи не зная, что его собственная жизнь вскоре превратиться в эпицентр катастрофы. Поэтому двигаемся потихоньку, только одно дело за раз, только одна мысль в моей бедовой головушке.
— Никому.
Мы позавтракали, причем мне все время чудился травянистый привкус каждого блюда, и под удивленным взглядом мамы собрались. Перья из волос достали почти все.
— Мам, мы на Большую Охту съездим. — сообщила я и вытащила сестрицу в дальний путь.
Люся начала приглядываться ко мне уже с профессиональным интересом, поскольку отвечала я чаще невпопад и смотрела по большей части в точку перед собой. Она не очень хорошо еще ориентировалась в городе, кстати надо почаще гулять пешком, а то не выучим ничего, так что узнала только ворота кладбища и озадачилась, когда мы ходко проследовали мимо.
— Ты жениха своего навестить хотела? — уточнила она. — Сейчас или на обратном пути?
В начале еще их пребывания тут я показывала крест на своем втором браке.
— Скоро. — коротко, зато правдиво.
Все же при свете дня этот пустырь производит более гнетущее впечатление — ночью хоть есть надежда, что днем будет иначе. Иллюзии прошли — беспросветная дыра, куда второй раз по своей воле не вернешься. Наверняка из этих соображений место и подбирали, но окочуришься же от безысходности. Извозчик получил задаток за ожидание и устроился поудобнее, а Люська все еще не хотела выходить.