Теперь хочу посвятить себя вину и беседам возлюбленной.
Сообщите недругу, что глина, из которой был сотворен я,
была замешана на вине.
Поэтому я никогда не должен отказываться от вина.
Эту жизнь, которую временно поручила мне, Хафизу,
возлюбленная,
Я верну ей обратно при первой же встрече с ней".
Музыканты пели и играли...
С Ниной мы вышли на веранду. Осмотрели оранжерею. Прогуляли больше часа. Вернувшись в комнату, мы не застали ни хозяйки, ни молодых людей. Абдулла-хан был один.
- Ваши гости уже ушли? - спросила Нина Абдулла-хана.
- Нет, сейчас они придут с Сахба-ханум.
Через несколько минут в комнату вошла Сахба-ханум, а за нею четверо молодых, красивых женщин; они были одеты в голубые шелковые платья, сшитые по последней парижской моде, и старались подражать парижанкам и в манерах, но это им не удавалось; их игривые взгляды и красноречиво говорящие брови составляли исключительную особенность тавризских женщин.
В этих незнакомках нетрудно было узнать музыкантов, бывших за час до того в мужских костюмах. Они подошли к нам и, пожимая нам руки, стали представляться, называя свои имена:
- Назенде-ханум...
- Шикуфа-ханум....
- Рэна-ханум...
- Лейла-ханум...
Эта метаморфоза поразила нас.
Кто же они? Для чего они были переодеты мужчинами? Пригласили ли их исключительно петь и играть? Но и в разговоре, и в обращении они держали себя свободно, как члены этой семьи.
Мы с Ниной были сильно заинтригованы.
Молодые женщины, час тому назад так естественно державшиеся в мужских костюмах и принятые нами за мужчин, теперь разгуливали по комнате в легких шелковых нарядах, распространяя вокруг себя тонкий аромат духов и пудры. В ушах и на пальцах у них сверкали крупные бриллианты.
Наблюдая этих женщин, усвоивших условия хорошего тона, я мысленно сравнивал их с Ниной, которая не сводила с них глаз, и чувствовал, что она ревнует.
Особенное внимание привлекала Лейла-ханум. Она была выше ростом и красивее своих подруг.
Женщины прохаживались по комнате. Нина же на минутку остановилась перед большим трюмо и окинула взглядом свою изящную фигуру и белокурую головку. На лице ее появилась довольная улыбка - она еще раз почувствовала свою красоту, которая не уступала красоте Лейлы-ханум.
Отойдя от зеркала, Нина еще раз оглянулась на себя в зеркало и весело, присоединилась к женщинам.
Нас пригласили в столовую.
Стол был сервирован по-европейски, но кушанья были восточные.
После обеда опять начались пение и музыка, продолжавшиеся до самого вечера.
Прощаясь, Сахба-ханум поцеловалась с Ниной, взяла слово, что она придет еще, и в виде подарка надела ей на палец ценное кольцо.