— Эй, что вы там не поделили? — раздался неожиданно Димин голос.
Он шел к нам из дома, поигрывая ружьем. Я взглянула на него и поняла вдруг: все, что говорила Галя, — чистая правда. Глаза у него были холодные, он остановился неподалеку, выжидая.
Я не сумела ему ответить. Где-то за моей спиной замкнулся круг, и в голове от этого помутилось. Кажется, я побежала, и Дима вроде бы кинулся сначала к Галине, а потом — за мной. Помню только грохот собственного сердца и гул ветра в ушах. Дороги я не разбирала. Куда и сколько бежала — не помню совсем. Очнулась, лишь когда упала у реки и никак не могла отдышаться, потому что душили рыдания. Я ревела в голос, цепляясь за ползучую траву, вырывая ее с корнем, ломая ногти. Но и на это сил скоро не осталось. Я лежала на берегу, на спине, и небо смотрело мне в лицо с насмешкой.
Данила долго не решался подойти ко мне. Он понимал, что мне все равно нужно пережить это самой. Я даже не удивилась, когда увидела его рядом. И вот тогда он наконец рассказал мне все.
А знал он многое. Обрывки подслушанных разговоров его не удовлетворили. Он несколько раз по ночам забирался в больницу, перебирал бумаги Андрея, просматривал его почту. Творилось что-то не только противозаконное, но и страшное. Нечто такое, что невозможно остановить. Черная волна поднималась и набирала силу…
Я слушала Данилу, и казалось, слезы мои никогда не высохнут…
Выходило так, что еще в Ленинграде Андрей попал в неприятную историю. Как врач-анестезиолог, он имел доступ к сильнодействующим наркотическим веществам. Кто-то обратился к нему, ссылаясь на больного раком родственника, разжалобил и выцыганил несколько упаковок какого-то препарата. Естественно — за приличное вознаграждение, но потом выяснилось, что никакого больного не существует, а есть только группа людей, использующих наркотики в своих целях. Андрей оказался повязан и, сделав первый шаг, вынужден был сделать второй и третий.
Препараты, которые он доставал, хранились в специальном сейфе и подлежали обязательной регистрации и учету. Ключ от сейфа был у его коллеги, и, когда обнаружилась пропажа, его тут же посадили. Андрей был в панике. Несколько недель по клинике разгуливали люди в штатском, присматривались к персоналу, вызывали то одного, то другого для беседы.
Поездка на Алтай, которую задумали его сумасшедшие соседи, оказалась как нельзя кстати.
Он подал заявление об увольнении под предлогом переезда в другой город и получил свободу за несколько часов до того, как оказался на вокзале. Домой он заходить не стал. Люди в штатском могли оказаться и там. К чему рисковать?