Она записала для Кости свой телефон.
— Если тебе только покажется, что ему стало хуже, — звони в любой момент. Не прощу себе, если что-нибудь случится…
— А как у него с перспективами?
— Очень неплохо. Еще денек понаблюдать — и достаточно.
Они медленно брели по улице. До дома Ларисы ходил трамвай — две остановки. Но ждать его можно было до второго пришествия, и она предложила идти пешком.
— Знаешь, о чем я подумала? Твой отец собирается поговорить с моей тетей.
— Ну и что?
— О чем?
— Кто его знает, — рассеянно сказал Константин, и Лариса удивленно посмотрела на него снизу вверх.
— Но он может представиться отцом моего жениха, — подсказала она.
— А что в этом плохого?
Лариса хотела возмутиться, да почему-то не вышло.
— Ты не собираешься на мне жениться, — напомнила она Косте.
— Не уверен, — ответил он, и оба, немного напряженно, рассмеялись.
— Кстати, мы пришли. Здесь я живу.
— Спасибо за все, — сказал Санников.
— Пока. — Лариса вошла в парадную прежде, чем он успел придумать разумный предлог, чтобы удержать ее хотя бы ненадолго.
Каждая ступенька давалась ей с большим трудом. Она могла бы поспорить, что Костя смотрит ей вслед. Кажется, с ней уже такое случалось…
— Коля, — кричала Нина Анисимовна в шипящую трубку, — это я, Нина. Слышишь? А я тебя почти нет. Ну тогда говорить буду я, хорошо? Что? А который час?
«Батюшки!» — пробормотала она себе под нос, бросив взгляд на часы: половина двенадцатого.
— Коля! Речь идет о жизни и смерти, слышишь? Нет-нет. Да послушай ты меня: на самом деле! Разумеется, мне больше обратиться не к кому, коли я звоню тебе ночью.
На его реплику она изобразила зеркалу, висевшему напротив, последнюю степень горестного раскаяния и сказала в трубку:
— Конечно, ты мне нужен как врач. А как ты догадался?
Снова — зеркалу — гримаса умирающего от стыда, и — снова в трубку:
— Коля, не до шуток! Нет, подробно не могу. Конечно, возьми инструменты. Какие? — Нина Анисимовна обернулась на Марту. — Вези все, что найдешь. Очень тяжелый.
Она прокричала в трубку адрес и, осторожно положив ее на рычаг, на цыпочках пошла обратно в комнату, словно это могло компенсировать шум, который она только что произвела. Марта зашевелилась и открыла глаза.
— Мне показалось, — пролепетала она, — вы с кем-то разговаривали.
— С зеркалом, — махнула в сторону прихожей Нина Анисимовна. — Как вы?
— Воды, — попросила Марта. — И… вы взяли ключ?
— Нет, он у вас на цепочке.
— Заберите его. Там на антресолях…
Она не договорила, уронила голову и закрыла глаза. Нина Анисимовна склонилась над ней и перестала дышать, чтобы понять, дышит ли она. Ей до одури хотелось, чтобы Марта дождалась Николая, чтобы он пришел не напрасно и весь этот ужас кончился разом от одной какой-нибудь волшебной инъекции. Марта дышала часто, как рыба, выброшенная на песок. У Нины Анисимовны разрывалось сердце. Она села к ней поближе, взяла за руку. В таких случаях, кажется, нужно разговаривать с человеком. Тогда он заслушается и не сможет покинуть этот мир. Эту версию она придумала сама, несколько лет назад, посмотрев какой-то фильм, но верила в нее гораздо больше, чем в Евангелие. Говорить незнакомому человеку, мол, не уходи, не покидай меня, было глупо. С какой стати ему тогда оставаться? Но что-то же должно его заставить…