— Не рад? — Она подняла брови.
— Рад, конечно.
— Тогда помоги даме раздеться.
Он подхватил ее тонкий кожаный плащ, отметив, что такого у нее раньше не видел. Протянул ей руку, помогая скинуть туфли на высоком каблуке и влезть в мягкие домашние тапочки, которые она сама достала из шкафчика.
— Ничего не изменилось, — с улыбкой обвела она глазами прихожую. — Ну, пойдем?
В комнате стоял гул голосов, перекрываемый басом Мишани. Николай Савельевич оживленно всем улыбался и отвечал на приветствия.
— О! — обрадовался Мишка, обрывая свой разговор с отцом. — А вот и он! Не против, если я сам познакомлюсь с твоей девушкой? — Он повернулся к Ларисе, взял ее руку и галантно поднес к губам. — Михаил Боярышников, — представился он. — А вы?..
— Лариса, — ответила она.
Но Боярышникову такой ответ не показался исчерпывающим. Продолжая стоять полусогнувшись и плотоядно посматривая на Ларисину ручку, он уточнил:
— И кем же вы приходитесь нашему Костику? Уж не родственницей ли? Я, скажу вам по секрету, — поведал Мишаня, понизив голос, — еще не женат, еще в поиске… Так кем?
— Невестой, — выдохнула Лариса, мысленно ругая Костю за то, что не предупредил ее, как вести себя с гостями.
В комнате повисла мертвая тишина. Лариса, не ожидавшая такой реакции, в замешательстве переводила взгляд с одного мужчины на другого, пока не наткнулась на женщину, стоявшую рядом с Костей. Та смотрела на нее в упор, и глаза ее были темными как ночь.
— Оп-па! — выдохнул наконец Миша и поцеловал Ларисе руку. — Очень, очень приятно. А теперь, — он хлопнул несколько раз в ладоши, призывая всех к тишине, — у меня предложение. Я обращаюсь к хозяину этого дома, то есть к вам, дорогой наш Николай Савельевич. Мы можем откланяться прямо сейчас и не будем на вас в обиде, потому что Костя предупредил, что вы себя плохо чувствуете…
— Ни в коем случае! — испугался Николай Савельевич. — Я вас еще и не рассмотрел толком…
— А можем, — продолжал Мишаня как громкоговоритель, — устроить небольшой — я повторяю, и можете мне верить, — совсем небольшой — возраст уже не тот, чтобы кутить по-старому, — сабантуй прямо здесь у вас.
— Я с удовольствием… — радостно воскликнул Николай Савельевич, но вдруг осекся и обернулся к Ларисе. — Если, конечно, Ларочка не возражает.
— Ясно, кто теперь в доме главный, — многозначительно заметил Миша и снова развернулся к Ларисе. — Ну так как? Будет у Николая Савельевича сегодня праздник или ему только таблетки полагаются?
Лариса задумалась. Давление — вещь непредсказуемая. Оно может подняться и от радости. Так что риск есть. Но Николай Савельевич так обрадовался Костиным однокурсникам, что сказать им теперь «Нет уж, ребята, в другой раз!» означало бы повергнуть его в отчаяние, что конечно же еще меньше пойдет ему на пользу, чем присутствие шумной компании.