В 1970 году осуждена за тунеядство и соучастие в убийстве на пятнадцать лет. Отбывала наказание в колонии строгого режима.
В 1985 году вернулась в Ленинград, работала в разных организациях гардеробщицей, вахтером, табельщицей.
В 1990 году подала в суд на начальника колонии, в которой отбывала срок. Заявление к рассмотрению принято не было, в судебном разбирательстве истице отказано.
В 1991 году зарегистрировала кооператив „Красавица" по оказанию парикмахерских услуг населению».
Марта набрала следующий номер телефона.
— Кого позвать? Гаврилову? — ответили ей сквозь шипение и треск. — Да где ж я вам ее искать стану? Откуда вы? Говорите громче! Тут такой гвалт! Из нотариальной конторы? Наследство?! Ну, тогда подождите, не вешайте трубку…
В чреве ресторана дым стоял столбом. Официантки кричали на поваров, те на помощников, а последние, глотая ругательства, резали себе пальцы, обжигались кипящим бульоном и проклинали нечаянных гостей, свалившихся сегодня на их бедную голову.
Мойщица посуды, снявшая трубку, не сразу заметила Галю, дравшую глотку у большого чана с карасями.
— А я говорю, — орала она повару Степану, — они сказали в сметане, а не уху.
— Дык сами ж сперва уху требуют, а потом…
— Выпили потом и передумали!
— А я ж чем виноват? Я ж их уже варю! — Лицо Степана налилось багровой краской.
— Да плюнь ты. Вылови и на сковороду засандаль! Сметаной потом зальешь, будет как надо!
— А может, еще выпьют, снова ухи захотят?
— Так не сливай навар-то. Требухи бросишь, и уха будет. Они ж такие деньжищи отвалили!
— Так и валили бы с деньжищами в «Асторию». Там бы и выкобенивались! А чего в захудалом кабаке деликатесов требовать?!
— Хозяина спроси!
— Да уж, не зря говорят: нежданный гость хуже татарина.
Тут Галина заметила, что кто-то тянет ее за рукав.
— К телефону тебя, — проорала ей в ухо посудомойка.
— Да пошли ты их! Не видишь — кручусь.
— Говорят — важное, — округлила глаза старая приятельница. — Поди, послушай…
Галина неохотно протиснулась мимо горячих кастрюль и сковородок к телефону. Зажала рукой одно ухо, проорала:
— Слушаю!
— Это Марта! — донеслось до нее гулко. — Уезжай. Поняла?
— Поняла! — сказала она упавшим голосом и в ответ услышала гудки.
Мойщица, внимательно наблюдавшая за Галиной, схватилась за сердце:
— Чё, много деньжищ перепало?
— Каких деньжищ? — Галина смотрела сквозь нее.
— Ну, там сказали — вроде наследство. Вон ты как сразу вспотела. Небось не мало пообещали! Бутылку хоть поставишь нам, бедным?
— Открывай. — Галина смотрела прямо перед собой, не замечая, как подружка суетится, разливая по стаканам водку.