«Гаврилова Галина Ивановна. Год рождения: 1947. В 1964-м окончила училище и с 1965 года работала на кондитерской фабрике.
В 1970 году осуждена за тунеядство и соучастие в убийстве на двенадцать лет. Отбывала наказание в колонии.
В 1980 году досрочно освободилась. Жила в Пскове, Новгороде, Перми, Москве. Проходила свидетельницей по двум уголовным делам. Картежница-аферистка.
С 1988 года живет в Ленинграде, работает официанткой в кафе „Русские напевы"».
Рука болела нестерпимо. Марта порылась в аптечке и выпила две таблетки анальгина: с просроченным сроком действия, но выбирать не приходилось. Наверно, нужно было позвонить Ангелине. Вряд ли, правда, ей что-то угрожает, но все-таки…
В доме престарелых, где жила Ангелина, ее попросили представиться и через несколько минут с удовольствием сообщили, что Туманова говорить с ней не желает.
Как обычно. Марта так и не смогла переубедить ее…
Вспомнилась последняя их встреча.
— Я не стану участвовать в твоей затее! — Ангелина мелко трясла головой.
— Ты встанешь на его сторону?
— Нет! Я вас обоих не переношу! Я вас никогда не переносила! Когда вы уезжали, я радовалась как ребенок, что больше не услышу ваших бредовых разговоров, не увижу ваших горящих глаз и всех этих ваших дурацких ритуалов, в которые вы превратили каждый свой шаг! Пятнадцать лет я прожила словно у Христа за пазухой: никого не спрашивая, ни на кого не оглядываясь, а потом появилась ты и подсунула мне девчонку! Но теперь — все! Лариса взрослая. Не знаю, кто из вас и во что хочет ее впутать. Не знаю и не хочу знать! Я уезжаю. Делайте что хотите!
— Но ведь она тебе не чужая…
— Это ты мне говоришь?! — Ангелина зло усмехнулась. — И это говорит мне она!..
Лариса стояла в курилке, вжавшись в угол. В руке дымилась зажженная сигарета. Курить, правда, так и не научилась, но только здесь, на сквозняке у окна, она могла укрыться от колючих взглядов коллег, с тех пор как вернулась. За окном ветер гонял осенние листья и обрывки газет. По небу метались клочья грязно-серых облаков. Возвращаться в кабинет не хотелось.
Мужской половине их некогда дружного коллектива было не важно, где она пропадала три месяца и почему вернулась безжизненной и погасшей. Работа сумасшедшая, времени приглядываться к тому, кто рядом, — в обрез. Заглянуть в глаза друг другу и что-то друг про друга понять удавалось только в редкие праздники, но Лариса больше не принимала в них участия.
Но от женской наблюдательности скрыться не так-то просто. И хотя коллеги тоже ничего не спрашивали, но, похоже, сами составили картину происшествия и теперь поглядывали в ее сторону с нездоровым любопытством, перешептывались за спиной, понимающе улыбались друг другу.