Для меня не было новостью, что ОГПУ следит за каждым шагом советских руководителей, независимо от ранга, особенно когда они находятся за рубежом. Каждый советский посол, министр или торговый представитель являются объектом такого наблюдения. Когда такой офицер, как Тухачевский, выезжал из России в составе правительственной делегации на похороны Георга V; когда такой офицер, как маршал Егоров, направлялся с визитом дорой воли в страны Балтики; когда такой офицер, как генерал Путна, получал назначение на пост военного атташе в Лондоне, все их приезды и отъезды, все их беседы становились предметом донесений агентов ОГПУ.
Обычно правительство доверяет своим служащим, особенно тем, которые занимают ответственные посты, и не придает значения донесениям, очерняющим их как шпионов. Мне, например, представился случай, когда я был прикреплен к Генеральному штабу в Москве, прочитать донесения о моей собственной деятельности в Германии. Они основывались на фактах, которые, однако, были подтасованы так хитро и изобретательно, что вполне бы могли скомпрометировать меня, если бы им поверили. Даже в советском правительстве в прошлые годы было принято знакомить с такими материалами тех, кого они касались.
Сталин постепенно все это отменил. Прибрав к рукам ОГПУ, он начал собирать тайное досье на всех ответственных работников советского правительства, которое состояло из донесений подобного рода и хранилось в специальном потайном шкафу. Папки росли и пухли от материалов, которые поступали от разветвленной сети агентов ОГПУ. Не имело значения, насколько иллюзорными и фантастическими были эти инсинуации на видных деятелей советского правительства. Угодливые сотрудники ОГПУ подшивали к делу любой «документ». Сталин считал полезным иметь на всякий случай компромат на каждого руководителя.
Этот потайной шкаф, конечно, пополнялся и материалами, подброшенными различными иностранными бюро дезинформации, включая гестапо. Я напомнил Шпигельглассу о бесполезности таких доказательств.
– То есть вы на самом деле уверены в своих германских источниках, – заключил я.
Шпигельгласс не мог не похвастаться.
– Мы получаем информацию через кружок Гучкова, – сказал он. – У нас там человек в самом руководстве.
Когда Шпигельгласс произнес это, я едва не начал задыхаться.
Кружок Гучкова являлся очень активной группой русских белоэмигрантов, имеющих тесные связи с германской военной разведкой, с одной стороны, и еще более тесные – с Федерацией ветеранов царской армии, обосновавшейся в Париже и возглавляемой генералом Евгением Миллером.