– Да, сэр, мою.
– Ф-фу-у-у… – морщится он и отворачивается. – Черт, аж слезы из глаз выбивает…
– Вы поможете мне с могилой? – напоминаю я.
– Ах да, – вскидывается он. – Точно. Ну, давай попытаемся. Этот старый пердун когда копыта откинул, хоть примерно?
– Я бы попросил вас быть немного повежливее, сэр.
Охранник останавливается и оборачивается ко мне.
– Значит, так.
Я вижу, парень начинает… как там мне говорили?., петушиться, вот.
– Хочешь, чтобы я тебе помог, – не раздавай здесь указаний. Понятно?
– Да, сэр. Извините, пожалуйста.
– Нам в ту сторону.
Обойдя полкладбища, мы обнаруживаем могилы нескольких Джонсонов, – но среди них нет того, кто мне нужен.
– Слушай, ты настырный засранец, как я погляжу, – не выдерживает наконец охранник. – Чем тебе эта могила не подходит?
– Здесь написано «Гертруда Джонсон».
– А тебе кто нужен?
– Джимми.
И меня посещает счастливая идея назвать еще одно имя:
– Имя жены – Милла.
Охранник резко останавливается, смотрит на меня и говорит:
– Милла?.. Черт, а ведь я помню эту могилу. Я ее точно помню – имя на камне выбито…
Мы быстро идем на другой конец кладбища, и он не перестает бормотать:
– Милла, Милла…
Луч фонарика утыкается в надгробие.
Мы у цели.
Джеймс Джонсон
1917–1942
Пал смертью храбрых
Помним. Любим. Скорбим
Милла Джонсон
Фонарик заливает ярким светом могильный камень, а мы стоим и смотрим – долго, минут десять, не меньше. И все это время я напряженно думаю: где он погиб? Как? А самое главное: это что же, бедная Милла ждала его шестьдесят лет?!
Она ждала, я точно знаю.
Не было в ее жизни другого мужчины. Потому что сердце принадлежало лишь Джимми – безраздельно.
Шестьдесят лет она ждала, что Джимми вернется.
И вот он вернулся.
Однако все равно пора двигаться дальше.
История Миллы прекрасна и трагична одновременно. Но меня ждут другие послания. Следующее – Македони-стрит, дом шесть. Пять тридцать утра. Нет, конечно, я подумывал и о возвращении на Эдгар-стрит. Но мне не хватило храбрости. Слишком страшные вещи я там видел и слышал. Была, правда, надежда, что все изменилось к лучшему. Но это не так. Я туда как-то пришел в полночь. Все по-прежнему.
Восход застает меня на Македони-стрит. Середина октября, а погода не по-весеннему жаркая. Утро выдается теплым и солнечным, и я поднимаюсь по круто забирающей вверх улице. На вершине холма стоит двухэтажный дом.
На часах пять тридцать, из-за дома показывается одинокая фигурка. Похоже, это девушка, хотя точно сказать трудно – на голове капюшон, скрывающий лицо. На человеке красные спортивные трусы, серая толстовка с капюшоном, а вот обуви нет. Идет босиком. Ростом примерно метр восемьдесят.