Я уже было раскрыл рот, чтобы все рассказать, но в соседнем доме начинается громкий скандал.
С грохотом бьется посуда.
Из-за забора несутся громкие вопли.
Люди, похоже, ссорятся не на шутку: орут и хлопают дверями.
Отец Томас замечает мое беспокойство и говорит: – Извини, Эд, я на секунду.
Потом подходит к окну и открывает его шире.
– Так! Эй, вы! Не могли бы вы оказать мне услугу и прекратить это безобразие? – орет он.
Все затихает.
Отец Томас требовательно окликает соседа:
– Клем? Эй, Клем?
К окну подкрадывается нерешительное бурчание, прорывающееся виноватым голосом:
– Да, святой отец?
– Что происходит?
– Это все она, святой отец! Опять меня из себя вывела! – тут же заявляет голос.
– То, что она вывела тебя из себя, очевидно, но в чем, собственно…
Тут раздается другой голос, женский:
– Святой отец! Он опять ходил в паб! Напился и проигрался!
Голос священника мгновенно преображается. Именно так должен говорить его преподобие – твердым, вызывающим мгновенное уважение тоном:
– Это правда, Клем?
– Ну, это, ну, да, но…
– Никаких «но», Клем. Сегодня вечером ты никуда не идешь. Сядете рядом, возьметесь за руки и будете смотреть телевизор. Это понятно?
Голос номер один:
– Да, святой отец.
Голос номер два:
– Спасибо, святой отец.
Томас О’Райли садится обратно за стол и качает головой.
– Знакомься, это Паркинсоны, – вздыхает он. – Чертовы придурки.
Последнее замечание ввергает меня в глубокий шок. Разве священники ругаются? На самом деле я до этого ни с одним не беседовал, но мне кажется, что в большинстве они не такие…
– И часто они так? – спрашиваю.
– Пару раз в неделю. Минимум.
– Как же вы здесь живете?
В ответ он просто поднимает руки, взглядом указывая на сутану:
– А зачем же мне здесь жить, как не для этого?
В общем, мы разговорились.
Я рассказал ему, как вожу такси.
А он мне, как служит в церкви.
Церковь у него старая и стоит на окраине. Теперь-то я понимаю, почему он решил поселиться в этом районе. Церковь слишком далеко – из нее никому не поможешь. Поэтому он живет там, где он нужен. А здесь каждый первый нуждается, в каждом первом доме, по каждой улице. Поэтому он с ними, а не в пыльной отдаленной церкви.
Пока мы говорим, я не устаю удивляться его манере объяснять, а он многое объясняет, в том числе и то, как устроено его служение. Да, признает отец Томас, храм расположен неудачно. Будь на его месте магазин или ресторан, давно бы закрылся.
– Короче, дела не ахти идут… – киваю я.
– Честно? – Зеленое стекло в его глазах бьется и больно колет меня. – Дела идут хреновее некуда.
Тут я не выдерживаю и спрашиваю: