Для проверки работоспособности затвора и механизма подачи патрона и выброса отстрелянных гильз, а также пробных стрельб, как из винтовки, так и из револьвера, нужны были боеприпасы. Это потом мы наделали просечек для вырубки донышек, да оправок для бортовки и гибки закраины, а так же пуансонов и матриц для горячей вытяжки стакана, но в самом начале, по сотне гильз пришлось тупо выточить из отлитых заготовок.
Не стал делать, как в американском изначальном варианте гильзы одинаковыми, все-таки мой порох - не дымарь. Для револьвера остановился на размере 10х24, а для винтовки - 10х34.
Пулелейки сделал под пули, типа 'Минье', с воронками под стальной конус, которые под давлением газов распираются, и служат для плотного движения по каналу ствола. Только винтовочную, изготовил остроносой, весом 17,5грамм, а револьверную - с обрезанным носиком и весом 12грамм.
Испытания образцов производили не в замке, а за озером в лесу, дабы не смущать ни охранников, ни дворню. У нас вообще никто не знал, чем мы с Иваном занимаемся, даже Андресу вход в мою личную мастерскую был закрыт. Взяли с собой, найденную в подвале гнутую древнюю кирасу и четыре доски.
Два револьверных барабана по шесть выстрелов и два винтовочных магазина - по четырнадцать, выпалили в белый свет, привязав оружие к дереву и дергая веревкой за спусковой крючок. После этого внимательно осмотрели, но ни люфтов, ни малейших нарушений конструкции не нашли.
Лично для меня это была просто работа, впрочем, не буду обманываться, молодую душу гордость распирала, но все равно, надо было видеть горящие глаза Ивана. Даже позволил ему первому произвести выстрел.
Револьверная пуля прошила трехмиллиметровую стальную кирасу с десяти шагов, с пятнадцати - делала глубокую вмятину, а с двадцати - пробила две доски пятидесятки. Патроны с ослабленной навеской пороха работали хуже, поэтому мы их забраковали.
Винтовочная пуля пробивала кирасу на двухстах шагах, на четырехстах шагах, пробивала три доски, а на пятистах - две, а в третьей застревала. Затем, Иван за полминуты, с дистанции в двести шагов прошил кирасу четырнадцать раз.
- Михайло Якимович, - потрясенно говорил он, накрутив на палец длинный ус и глядя на винтовку широко открытыми глазами, - Да с такими винтовыми аркебузами, мои полсотни казаков смогут полк швейцарских кирасир остановить.
- Хе, Иван Тимофеевич. Мы с тобой еще картечницу, да минную мортирку не сладили. Так что, смело можешь добавить к швейцарцам, два полка лучших в Европе ляшских конных латников. Твоя подготовленная полусотня всех положит.