Дальше таиться нельзя, нужно идти, и стало совершенно ясно, что лично нам из передряги выбраться будет невозможно, и идем мы на смерть.
- Опять вспоминаю Тебя, Господи, когда больше некуда бежать, не оправдав доверие. Прости прегрешения мои, - прошептал про себя, затем, повернулся к напарнику и тихо сказал, - Работаем. Но помни, только в движении. У тебя обе руки хороши, поэтому, я пойду правее. Отработаешь ножами, падай.
- Понятно, сеньор. Спаси и сохрани нас, Святая Дева Мария.
За пояс добавил два пистоля, на двух прочих взвел курки и сжал слева подмышку, приготовил оставшиеся два метательных ножа и кивнул. Мы встали и разошлись, и еще раз нам повезло, никто из бандитов не оглянулся. Антонио начал работать с дистанции метров в десять, для меня это было далековато, поэтому, продолжая идти вперед, наблюдал за мельканием смертоносных молний. Словно у жонглера-виртуоза, только мелькали не шарики и тарелочки, а настоящие боевые ножи. Мне было видно, что некоторые попали в защищенное место, но восемь из них точно собрало кровавую жатву. Правда, об этом узнал гораздо позже.
Мой первый нож попал одному из бандитов в шею, а куда влетел второй, уже не заметил. Хрипы и стоны задних, обратили на себя внимание передних. Только-только успел перехватить первые два пистоля, а в меня уже направлялся чей-то мушкет, но мои выстрелы были быстрее. Особо не целился, с дистанции семь метров, эта ручная артиллерия накрывала картечью не меньше квадратного метра площади. Упав на колени, разрядил их, выпустил из рук, оттолкнулся и перекатился вправо. Лежа на спине и вытаскивая вторую пару пистолей, видел как куст, у которого только что стоял, несколькими попаданиями просто смело. Взвел курки и повернулся на живот, но за дымом совершенно ничего не было видно, но все же выстрелил на звук криков, ругани и стенаний. Опять отбросил использованное оружие, перекатился еще правее и вытащил последнюю неиспользованную пару. Пришлось привстать на колено, только тогда увидел мельтешивших людей, после чего и выстрелил.
Пришла и моя очередь. Тот самый, который подкрадывается незаметно, появился мгновенно, с ужасной силой боднул в живот и вышиб дух, приподнял, пронес метра три над землей, и шмякнул дурной головой о деревцо. Если бы башка была не дубовой, то по окрестностям расплескались бы мозги, а так, бедная осинка пружинила и в критической точке сломалась. Последнее, что слышал, находясь в полете, это залп аркебуз со стороны линии обороны.
Не оправдал. Не оправдал.
А почему не оправдал? Потому, что погиб и не построил свой мир? Потому, что не сбежал, ради своего светлого будущего, и не разменял жизнь тех, кто должен был умереть там, на холме, на жизнь свою, драгоценную?