2.40. Наконец пятый телефон зазвонил. Прежде чем ответить, Коростылёв сжал пальцами переносицу. На проводе оказался однако не Петрович, а Толь Толич Лазарев-Аниськин.
– В общем, Олег Витальевич, такая вот херня неизвестной природы. Убиты Яна и Папаша Калитины.
У Коростылёва отвисла челюсть. Этого он вообще, даже самым последним в очереди, не ожидал. Он думал либо с Ольгой что, либо с самим Петровичем. Он шарахнул ладонью по настольному стеклу. Слава богу, оргстекло.
– Кто? – спросил он, прижав отсушенную ладонь к щеке. Рвавшееся «Да ты что, да быть же не может!» – он пропустил. Смертью здесь не шутят.
– По всему выходит, что ваш московский вор.
Коростылёв молчал. Он не думал ни о чём, он просто пересиживал шок.
– Молчишь? – спросил Лазарев понимающе.
– Вы сами в безопасности, Толь Толич? – спросил он.
– Не уверен, – сказал Лазарев спокойно. – Тут все тоже молчат.
– Там много?
– Тут все. Бар набит, и на улице вокруг даже мирняк. Женщин никогда столько не видел на нейтралке.
– Осторожней. Мы ищем. Сейчас я поправлю объявление для города и отдам в оповещение.
– Я не знаю, что вы там себе придумали в разведке, но с заключёнными – это просто невероятная глупость, Олег, – сказал Лазарев с чувством, для него редким.
– Дело есть дело, Толь Толич, – сказал Коростылёв, потому что «вас это не касается» прозвучало бы сейчас ещё глупей, чем была затея с заключёнными.
– Что ж, работать по убийству мне не мешают пока, так что к утру я доложусь – по своей линии, – сказал Лазарев с небольшой насмешкой. – Надеюсь. Отбой.
– Да погодите же, Толь Толич. Как там вышло, предварительно-то? – спросил Коростылёв, отбивая одновременно два звонка. – Предварительно же есть у вас.
Лазарев не стал спорить.
– В половине второго на заднем дворе бара появилась Яна. Она ползла по земле и тащила за собой труп отца. Задние ворота, из Зоны выползла, понятно?
Коростылёв молчал. Лазарев тоже помолчал.
– Яна так кричала, что разбудила Колю Петровича и его Ольгу. Ольга, впрочем, ещё не легла, как раз из-за этого вора твоего. Они её и нашли. Яна… как бы это сказать… тлела.
– Горела?
– Тлела, как уголёк. Как и предсказывала сама. «Истлею и рассыплюсь». Лазарев явно перекрестился там, в баре. – Теперь понятно, какое тленье она… Эх! Сейчас там просто скелет в кучке пепла. Кости ломаются. А Папаша убит – огнестрел. Несколько пуль в грудь, несколько – в голову. И нет плаща. Яна вытащила его из Зоны – следы хорошо читаются. Там и кровь, и… – Лазарев поискал слова. – И Яна. Трекеры вышли по следу, не знаю, кто. Искать место.
– Ах ты… Понял вас, Толь Толич. А подозреваемый, стало быть, – мой зек?